Долг. Мемуары министра войны
Шрифт:
Последняя атака оппонентов, мечтавших об изменении стратегии, состоялась в середине сентября, когда сенатор Джим Уэбб представил законопроект, который требовал предоставлять военнослужащим перед очередной передислокацией столько же времени на родине, сколько они провели в последней командировке за пределами страны. Это была очередная попытка заставить президента ускорить вывод войск. С практической точки зрения проект не имел смысла, поскольку предусматривал индивидуальные, а не коллективные отпуска, что невозможно организовать ни при каких условиях. На пресс-конференции 14 сентября я пояснил, что эта поправка может удлинить срок пребывания в Ираке тех частей, которые там уже находятся, а также заставит правительство привлекать дополнительные подразделения Национальной гвардии и резервистов, вызовет ненужное напряжение между солдатами и снизит тем самым боевую эффективность войск. Кроме того, мы с Пэйсом указали, что эта поправка вынудит нас изучать послужной список буквально каждого солдата в отдельности, чтобы определить сроки его отпуска, что обернется фактическим развалом боевых частей: ведь одни солдаты окажутся на фронте, тогда как другие – дома, и наоборот. В июле поправка набрала пятьдесят шесть голосов в cенате –
26
Главное управление военно-морских сил – ведомство в структуре министерства обороны США, которому подчинены ВМС и корпус морской пехоты. Начальник управления – гражданское лицо, имеет статус министра (поэтому в литературе на русском языке достаточно часто можно встретить термин «министерство ВМС») и подчиняется министру обороны.
В тот же день я сказал журналистам, что критики войны ругают президента без всяких на то оснований: они добивались сокращения численности войск, и это происходит; они желали точной даты начала вывода – и мы ее назвали; они требовали графика вывода – и Петрэус им его представил; они настаивали на изменении стратегии – и президент согласился. Думаю, прибавил я, что в интересах критиков позволить президенту до конца разобраться с ситуацией в Ираке, чтобы новый президент не начинал с разгребания завалов. К сожалению, мои слова прошли мимо ушей..
Восемнадцатого сентября спикер палаты представителей Нэнси Пелоси пригласила меня на завтрак. За пять дней до этого она опубликовала пресс-релиз, пестревший фразами наподобие «Стратегия президента в Ираке провалилась» и «Выбор – между планом демократов по разумному делегированию полномочий и планом президента по бесконечной войне в Ираке». Помня об этих фразах, я за завтраком убеждал ее содействовать скорейшему принятию законопроекта об ассигнованиях на оборону до октября и принятию военного бюджета в целом, а не растягивать обсуждение на недели или месяцы. Я напомнил, что президент утвердил рекомендации Петрэуса по смене приоритетов в декабре, и сказал, что Петрэус и Крокер оба рекомендуют подход, заслуживающий широкой коалиционной поддержки. Она вежливо дала понять, что не заинтересована. Я не удивился. В конце концов, чтобы заниматься партийной политикой, совершенно необязательно следовать фактам, не говоря уже о соблюдении национальных интересов, верно?
Что ж, я выдержал суровый восьмимесячный бой с конгрессом, пережил «импровизацию на краю катастрофы», цитируя историка Джозефа Эллиса. И добился своего. 21 сентября конгресс не смог одобрить ни одну из поправок, способных изменить нашу стратегию.
Мы с Пэйсом в последний раз вместе выступили 26 сентября на заседании сенатского комитета по ассигнованиям. До начала слушаний, которые были назначены на вторую половину дня, я позавтракал с лидером демократического большинства в палате представителей Стени Хойером и рядом конгрессменов-демократов. А пообедал с сенатским политическим комитетом Демократической партии во главе с лидером сенатского большинства Гарри Ридом. Обе встречи прошли вполне дружелюбно и заставили о многом задуматься.
Слушания во второй половине дня, словно кто-то нарочно так постарался, разительно отличались: ничего подобного мне не доводилось видеть за всю мою профессиональную карьеру. «Женщины в розовом» и прочие горлопаны старались вовсю, в просторном зале было невероятно шумно. Председательствовал ветхий сенатор Роберт Берд. Слушания, на которых якобы дискутировался оборонный бюджет, сразу превратились в площадку для демократов, желавших непременно высказаться по Ираку. Берд умудрился вывести публичное заседание на совершенно новый уровень. Словно проповедник на ярмарке, он заигрывал с толпой, вовлекал ее в действо, распалял и фактически побуждал недовольных набрасываться на нас с Питом. То и дело он патетически восклицал: «Неужели мы и вправду стремимся создать стабильный и безопасный Ирак?» Толпа единодушно ревела в унисон: «Нет!» Когда же Берд заговорил о «подлой, адской войне в Ираке», ему в ответ завопили: «Спасибо! Спасибо!» Естественно, он не удержался от беспроигрышного драматического эффекта – мол, война обходится США в «триллионы долларов».
Демократы из состава комитета явно ощущали неловкость. Некоторые из них даже пытались призвать собравшихся к порядку. Но тут сенатор Том Харкин поинтересовался у Пита, почему в армии столь «унизительное» отношение к геям. (В прошлом марте Пит в интервью для СМИ выразил свое личное мнение, что гомосексуальное поведение аморально.) Пэйс повторил свои слова – если уж на то пошло, для него это было последнее слушание; как говорится, терять нечего. Разумеется, псы сорвались с цепи. Зал взбеленился. Берд полностью утратил контроль над аудиторией и сразу это понял. Он молотил председательским молоточком с такой силой, что я испугался, как бы престарелого сенатора не хватил удар. Потом он объявил, что слушания откладываются, по подсказке помощников поправился – «приостанавливаются», а затем приказал очистить помещение от публики. Пока полиция Капитолия выполняла свою работу, сенатор-республиканец Джадд Грегг подошел к Харкину и бросил: «Стыдитесь». Харкин вскочил и заорал: «Нечего меня поучать!»
Я будто очутился на комедийном шоу – этакое «Субботним вечером» в стенах конгресса. Мне стоило немалых трудов не оборачиваться к толпе, иначе я расхохотался бы в голос. А с политической точки зрения это была своего рода сенатская версия рекламы сайта MoveOn.org. На следующий день я сказал своим сотрудникам, что присутствовал на «гражданских
Глава 3
Латая дыры, скрепляя узы
Рассчитывать на успех в реализации новой стратегии в Ираке не стоило, если я не сумею затушить – или хотя бы локализовать – череду политических и бюрократических пожаров, то есть конфликтов с высокопоставленными военными, с конгрессом, со СМИ, с другими учреждениями, в том числе с Государственным департаментом и с разведывательным сообществом. Чтобы понять, каким образом это лучше сделать, я потратил много времени и энергии в свои первые месяцы на посту министра обороны. Как несложно догадаться, я также был полон решимости установить прочный контакт с нашими войсками, особенно с теми, кто находился на линии фронта. Их следовало убедить – не словами, а делами, – что министр обороны стоит за них горой и лично отстаивает интересы солдат и офицеров в Пентагоне и в Вашингтоне.
В Вашингтоне почти каждый мой рабочий день начинался с совещания с Хэдли и Райс в шесть сорок пять утра. А затем я погружался в круговорот деловых встреч, отнимавших поистине невероятное количество времени. В Белом доме привычный распорядок дня выглядел так: совещание со Стивом и Конди; совещание с ними же плюс Чейни; совещание с ними троими плюс директор Национальной разведки [27] , директор ЦРУ и председатель Объединенного комитета начальников штабов; так называемые «встречи патронов» – этих встреч бывало буквально до тысячи, и все делали заметки (как правило, я старался держаться максимально тихо); наконец, рабочее совещание с президентом. И на всех встречах обсуждались рутинные вопросы. Если же случался кризис, количество совещаний возрастало – только и всего. Признаться, очень быстро меня такая практика начала раздражать: мы часто совещались по одному и тому же поводу, тратили гигантское количество времени, пытаясь добиться общего согласия. Некоторые совещания оказывались «пустышками», судя по отсутствию результатов; кроме того, нередко получалось, что президенту рекомендовать нечего: мнимые согласия, которых вроде бы достигали, скрывали под собой существенные расхождения во взглядах. У меня даже появилась присказка: порой мы так долго жуем жвачку, что она полностью теряет свой вкус. Я выпил колоссальное количество кофе, а кормили на совещаниях, особенно после обеда, не то чтобы обильно; вспоминаются разве что свежеприготовленные лепешки тортилья – с сырным соусом и сальсой. В общем, я откровенно скучал и злился – слишком, слишком часто.
27
Директор национальной разведки – советник президента США по делам разведки и глава разведывательного сообщества, которое объединяет 16 различных разведывательных служб, от ЦРУ до управления финансовой разведки при министерстве финансов.
В Пентагоне дела обстояли еще хуже. Рабочий день в кресле министра начинался с «дневного брифинга» в моем кабинете: мне излагали сводку основных событий за минувшую ночь и представляли перечень бюрократических проблем, требовавших решения; завершался день «экспресс-планеркой» за тем же круглым столиком Джефферсона Дэвиса: мы оценивали бюрократические достижения и зализывали раны. Этот столик был одной из трех старинных вещиц в моем кабинете. (В шутку я, бывало, говорил посетителям, что вещиц четыре, если считать меня самого.) Помимо столика Дэвиса позади моего стола располагался длинный стол, украшенный искусной резьбой и принадлежавший когда-то Улиссу Гранту [28] . А огромным столом для переговоров некогда владел генерал Джон Дж. Першинг [29] : этот стол распорядился перевезти в Пентагон из находящегося рядом с Белым домом Старого здания Исполнительного управления [30] второй министр обороны, пройдоха от политики Луис Джонсон [31] . Остальная часть кабинета была выдержана в стиле «позднего правительства»: кресла и диван коричневой кожи, изысканно освещенные яркими флуоресцентными лампами. На стене за моим столом висели два портрета – моих личных героев, генералов Джорджа К. Маршалла и Дуайта Д. Эйзенхауэра [32] .
28
У. С. Грант – полководец северян в годы Гражданской войны в США, затем президент страны.
29
Дж. Дж. Першинг – американский военачальник, участник испано-американской и Первой мировой войн, глава Генерального штаба, единственный американский офицер, прижизненно заслуживший высшее воинское звание США – генерал армий (именно так, во множественном числе).
30
Старое здание (также Дом государства, армии и флота, позднее – Эйзенхауэровский офисный центр) – здание в Вашингтоне, находящееся в ведении аппарата и Исполнительного управления (администрации) президента США. Кабинетами в этом здании пользовались многие будущие президенты Америки, от Т. Рузвельта до Дж. Г. Буша.
31
Л. А. Джонсон – второй министр обороны США (должность существует с 1947 г.), оказался замешан в финансовых махинациях с государственным оборонным заказом, вследствие чего был со скандалом отправлен в отставку после начала корейской войны.
32
Дж. К. Маршалл – американский военачальник и государственный деятель, инициатор названного его именем плана экономической поддержки Европы после Второй мировой войны, лауреат Нобелевской премии мира. Д. Д. Эйзенхауэр – американский военачальник и политик, первый Генсек НАТО, затем президент США.