Долг

Бурнашова Виктория

 — Лорин, легче, — всё же не выдержала я и подала голос. — Мне больно.

Плакать не собиралась, а вот морщиться это да. Ну, сильный он! Прям стискивает меня! Ещё и кровать эта новая, непривычно… Мужчина не реагировал долго. Потом как-то напряжённо сместил руку с предплечья на спину и начал сдавливать уже её, но там было не за что ухватиться, поэтому боли и не было.

 — Ты не целуешь… — просипел он вдруг, по-прежнему запрокинув голову.

Я мгновенно вытянула губы и начала елозить ими, как умела. Это не по-нормальному целоваться, тут талант нужен.

 — Язык… — забормотал этот неугомонный. — Где язык?..

Ощущала, как его тело дрожит, как дёргается и изгибается. Ещё и в ухо мне прямо стонет. Я тут в шоке уже давно, а он ещё и капризничает! Не нравится, видите ли, как целую! А ничего, что я тут аморальные вещи руками делаю?! Это не считается?!

Но делать нечего, высунула язык и начала осторожно им водить вверх-вниз. Жалобнее вздоха я, наверное, от него не

слышала. Даже удивилась. Ему нравится. Действительно это нравится? Так порочно… Не удивлена, конечно, но не я должна быть причиной тому. Я ведь ничего не умею, делаю абы как, лишь бы отцепились, а ему в удовольствие. Вон как извивается. Ну, а эти стоны?! Да я в жизни такого не слышала! Если бы не видела, то подумала бы, что это женщина. Ну, правда. Мужчины ведь не стонут. Ну, я так думаю. Они же вроде сдержанные такие, все серьёзные и грозные. Нам позволено, а им вроде не положено… разве нет?

Рука заболела. Ну-ка потрите несколько минут в быстром темпе — кхм — что-то! Ещё в позе неудобной, когда тебя тискают! Запястье начало ныть. Долго я не продержусь.

 — Лорин, рука устала, я больше не могу, — решилась я пожаловаться тихонько. — Может быть, всё?..

 — Рано, — выдохнул он, поднимая голову, которую успел запрокинуть. — Давай сильнее.

Да куда сильнее-то?! Тяжело ведь! Туда-сюда! Горячо даже стало!

Но когда увидела его взгляд, стало совсем страшно. Затуманенный, полуприкрытый и какой-то необузданно дикий. Прибавьте испарину на лбу, разлохмаченные волосы и порывистое дыхание. Да у меня травма должна на всю жизнь остаться. Если бы порок имел плоть, то он бы выглядел именно так.

 — Я устала, — заблеяла я и даже хныкнула. — Лорин, ну давай прекратим…

Его рука выпуталась из моих волос и быстро переместилась на затылок. Подтянул меня к себе и впился в новом поцелуе. Горячие губы начали мять мои, а язык в миг прямо-таки пробился в мой рот. Сопротивляться я не стала, лишь зажмурилась, ощущая, как горячий отросток нагло исследует территорию, стараясь проникнуть как можно глубже. В это же время, пока я слегка давилась, второй рукой ликан вновь накрыл мою и опять начал сильно и быстро елозить туда-сюда.

Весь поцелуй длился с минуту точно. Он даже укусил меня за это пару раз. Кажется, даже до крови, но я не успела ничего понять, поскольку новый напор оказался сильнее остальных, и он меня чуть не съел в прямом смысле слова! Руку я уже не чувствовала, она вроде как горела адским пламенем, и, кажется, я поняла, зачем нужна была слюна. Чтобы скользило лучше. Но надо же было смазывать периодически, но это бы означало, что я как бы… облизываю мужские гениталии!

И вот он резко остановился на конце своего «друга» и сильно сдавил его. Замер в тот же миг. Рот открыл, словно в немом крике. Судорожно вздохнул и… обмяк, точно так же, как в прошлый раз. Почувствовала влагу на руке, когда ладонь Лорина прямо-таки отвалилась. Что это такое? Чуть сжала руку. Липкое? Горячее. Много. И оно течёт… не думай! Это не наше, и беспокоиться об этом не стоит!

Разгорячённый мужчина лежал с закрытыми глазами и приходил в себя. Ну и слава Богу. Неужели всё?! Можно ложиться спать?

Попыталась аккуратно выползти из-под «крыла» ликана, но его пальцы тут же сжались, хватая мои волосы на макушке. Да, что такое?! Не трогай ты их! Мне же больно! Не для тебя растила!

 — Моя умничка, — он наклонился и чмокнул меня в голову, куда достал. — Ложись.

Голос был тихим и очень… добрым. Таким усталым и каким-то располагающим. Я даже как-то растерялась. Он вдруг сел. Я разумеется тоже. Достал из-за спины вторую подушку и положил её рядом со своей, одеяло стянул с моей половины кровати, потом посмотрел на меня, и я увидела его блаженную улыбку. Господи, а я так часто задавала себе один и тот же вопрос. И вот он — ответ. Как сделать так, чтобы Лорин был доволен? Вот как. Уставший, но удовлетворённый. И даже взгляд поменялся. Нет прежней похоти и разврата. Лишь благодарность и теплота. Зелёные глаза просто искрились. Я даже вытаращилась, не веря. Думала, сейчас отпустит какую-нибудь шуточку и начнёт опять приставать. Но нет… неужели он и в правду изменился?

Запоздало вспомнила про свои вещи. Лорин их, по-моему, внизу бросил. Надо переодеться.

 — Я сейчас, — буркнула я, пытаясь слезть с кровати, помогая лишь одной рукой. Вторая была перепачкана непонятно чем, и не хотелось вымазывать всё вокруг.

 — Я с тобой, — тут же отреагировал… друг.

Замерла. Переодеться я могу и сама. Мне помощники, особенно такие… несдержанные, не нужны! Ещё чего.

 — Лорин, я в туалет и вернусь, — посмотрела я в его глаза. — Ложись, я быстро.

Тот замер. Уже вылезать хотел. Пару раз моргнул и кивнул, после чего вернулся обратно на подушку. Какой-то он… потерянный для несносного мужика. Подобрел на глазах… не скажу, что это далось мне легко, но эффект заметен. Надо с этим переспать. Не с Лорином… в смысле, с ним, но я про… ай, ладно! Даже думать начинаю извращённо!

На лестнице была осторожна, поскольку внизу по-прежнему была тьма кромешная. Ещё и лестница эта страшная.

Внизу поняла несколько вещей: первое — я не могу

найти сумку с вещами в этом дурацком доме; второе — чтобы переодеться мне нужны обе руки, а на данный момент одна моя конечность «запятнана», и мне нужно её помыть; третья — я не знаю, где здесь ванная комната! Так и тыкалась по углам, пытаясь сообразить, где здесь что, ну и подскакивала от разных шорохов, которые мне мерещились. Придушив панику, прислонилась к какой-то стене и зажмурила глаза. Я смогу! Это мой дом тоже! Здесь я в безопасности. Это крепость, а наверху лежит злой владыка подземелья, который не даст меня в обиду. Обидит сам, а другим не даст. Хоть тут сохраняется стабильность. Поэтому несколько раз вздохнула и начала вглядываться в темноту. Ага, вот кухня. Очертания стола, дальше тумбочки, вроде как… а зачем мне, собственно, ванная? Выдохнула и осторожно сделала несколько шагов к столу. Упёрлась ногой во что-то. Обошла и дальше быстро, на ощупь добралась и до умывальника. Ах, ну да, дом же новый, зачем нам воду приносить?! Пекло! И что мне теперь делать?! Боже, оно липнет! Оно сохнет, что ли? Даже понюхала. Да вроде ничем таким неприятным не тянет. Просто… нет, скорее ничем. Нашарила рукой полотенце и тут же стёрла всё со своей ладони. Ну, Лорин. И ведь опять обманул, подлюга. Опять! «Насиловать не буду», — тут же вспомнились его слова. Знаете, вот сейчас я, кажется, ему верю. Да, он перешёл черту дозволенного ещё с тех пор, когда начал просто заинтересованно на меня смотреть. Просто с каждым разом этот ликан заходит всё дальше и дальше. И я знала, в чём проблема. Она во мне. Я не поддаюсь ему, поэтому нам так трудно. Возможно, отдавшись ему раньше, мы бы действительно стали бы… просто близкими. Хорошо бы общались, понимали друг друга, но… Это мне мерзко. Извини, по-другому никак. Я его не знаю, он до сих пор чужой для меня. Да проживи я с ним хоть три года, и что?! Он скрытен и порой непредсказуем в ужасном смысле этого слова. Я не жду цветов и хорошего отношения, отнюдь, я боюсь какой-нибудь выходки из ряда вон! А как обычные люди становятся любовниками? Знакомятся, встречаются, узнают всё о друг друге, а потом решают, стоит ли им заходить дальше или нет. Не нравится? Разошлись. Вот так вот просто. Наоборот, устроило всё? Вперёд и с песней! Но… это если говорить общепринятым пониманием. Редко кто так делает. Очень. Я не так часто выбиралась в город, но общение с поварихами — простыми жителями города — многому меня научило. Девушка, достигшая определённого возраста, обязана выйти замуж. Тут уже серьёзное разветвление: отдадут тебя родители за выбранного тобой парня, за того, кто понравится им, выменяют тебя на пару коз и мешок тряпья. Это основные пути. Мне грозил только второй. Отец выберет — я соглашусь. Честно признаться, я была даже готова за взрослого человека пойти, правда. Если бы он был мудрым человеком, достаточно добрым, чтобы хорошо ко мне относиться — пожалуйста. Он должен был бы быть просто достойным и всего-то. Внешность важна лишь поначалу. Не особо приятно общаться с мужчиной, у которого изо рта воняет, как из свинарника, моется он только тогда, когда дождь идёт, и от него слышна лишь ругань и похабные шуточки. Разумеется, нет. Но вот он помылся, причесался, протрезвел, извинился и оказался вполне себе эрудированным и начитанным мужчиной. Да, случилось такое, что он слегка «запылился», но вот он снова на коне! Почему нет? Но… к чему я это всё? Да к тому, что Лорин может меня и не трогать. Как я поняла — ему это и нужно. Потеребить, так сказать, «некоторые» части тела и всё. Он доволен, больше ему ничего и не нужно. Правильно ведь я мыслю? Да, это омерзительно по своей сути, но так он меня не трогает. Не орал уже долго, не унижал в плане моего человеческого происхождения и такого же мышления. Даже привыкать начала в плане хорошего отношения. Меня тут и подбили, конечно, и Лорин не бросил. Помогал, как мог, по-своему заботился. Потом, конечно, приставал, но это дело у нас уже в привычку входит, да?

Интересно, у кого я спрашиваю? Наверное, у Лорина, но его тут нет, и я пока могу дозволять задавать ему такие серьёзные вопросы только у себя в голове. Мы живём под одной крышей, но в то же время очень далеки друг от друга. Но да, соглашусь, что расстояние между нами по-черепашьи медленно сокращается. Лорин иногда идёт не в ту сторону, но потом одумывается и возвращается. А его спасение — это словно попутный ветер, который толкает меня к нему, в то время, как позади ликана вырастает стена, не позволяющая отходить от меня. Интересно получается. И да, друзья из нас никакие.

Прямо в темноте стянула через голову платье и накинула своё «сонное» одеяние. Мягонькое, свободное и ничего не просвечивает. Остальные вещи утрамбовала в сумку и похромала обратно. Нога всё же даёт о себе знать.

Поднявшись наверх, долго не решалась войти. Как-то было неловко. Будто это я заставила невинного мальчика делать мне нечто подобное. И лицо опять гореть начало. Из-под двери проскальзывает свет. Ждёт меня. Как маяк, зовёт к себе и помогает отыскать правильный путь. Честно признаться, если бы внизу диван был бы побольше, то я осталась бы там. Поджала губы и тут же поморщилась. Покусал. Аж рот не открыть. Маленькие ранки подсохли и не позволяли мне улыбаться или много говорить. Зачем? Почему нельзя быть осторожным?