Долгая дорога в небо
Шрифт:
Но все плохое имеет свойство заканчиваться. Закончился и наш переход. Сразу по приходу в Порто-Франко кэп убыл решать бюрократические формальности и сдавать на попечение Ордена освобожденных нами четверых дагомейских негров. Почему четверых? Так двое померли по дороге. Один – почти сразу, от пневмоторакса. Это так на медицинском языке дырка в легком называется. А у второго гангрена развилась. Видимо, загнало осколками в рану грязное тряпье. Протянул он четыре дня, последние два из которых я был убежденным сторонником гуманизма в трактовке майора Пэйна. И не я один. Но кэп добро на принудительную эвтаназию не дал. Пришлось терпеть его стоны. Обезболивающее-то на него никто тратить не стал, естественно. Почему мы их в госпиталь не отправили? Так
Однако хватит о грустном. Вернувшийся из города капитан выдал нам зарплату с премиальными. На три сотни каждому из экипажа расщедрился. А нам с Оличем и Луису, тому матросу, что «шквальным ружейным огнем» сорвал попытку врагов закрепиться на нашей палубе, выдал по шестьсот экю. Ну и сертификаты орденского банка на тысячу экю каждый соответственно числу убиенных супостатов. На этом моменте меня ждал приятный сюрприз. Оказывается, хозяина «Стечкина» и FAMASа очень хотели видеть в здешней Бразилии. Причем видеть они его хотели в специальном кресле, снабженном металлическим обручем на уровне шеи и затягивающим этот обруч воротом. За данное удовольствие бразильянцы были готовы заплатить целых пять тысяч монет тому, кто предоставит им клиента для экзекуции. Банальное уничтожение они оценили дешевле, но 1500 экю на ровном месте – тоже вполне неплохо.
С самого момента захвата трофея меня терзало жуткое желание напиться. Отвык я, похоже, от подобных картин. Хотя раньше периодически приходилось видеть, что делает залп НУРСов[НУРС – неуправляемый ракетный снаряд] по позициям с находящимися на этих позициях людьми. Но тогда у меня была с собой фляжка «антидепрессанта». А сейчас на борту «Фурора» тотальный «сухой закон». Потому потребление алкоголя пришлось отложить до Порт-Франко и сейчас я намереваюсь реализовать это желание, тем более что время уже вечернее. Однако пить в одну харю – первый шаг к алкоголизму. Поэтому я направился к своему балканскому другу.
– Анте, ты как насчет культурного досуга?
– Ну смотря что ты под этим подразумеваешь.
– Водки поесть, закуски попить.
– Поддержу. Куда пойти думаешь?
– Да еще не решил. В «Якорь» никакого желание нет, думаю в центр куда-то. Уж чего-чего, а кабаков в этом городишке полно.
– Это верно. Только в центре сейчас народу дохрена и больше. У меня получше идея есть. Знаю недалеко хорошее местечко с неплохой кухней и не особо многолюдное.
– Веди. – Соглашаюсь я с предложенным вариантом.
– Пошли. Только «Ибаньес» свой захвати.
Я быстрым шагом направился в радиорубку за своей благоприобретенной, как выражались в веке эдак восемнадцатом, гитарой. В крайнем походе кэп счел возможным закрыть глаза на разграбление имущества работорговцев, хотя по договору в собственность отходило только то, что было на собственноручно пристукнутой тушке. Но Гальего – мужик умный, понимает, что традиция «три дня на разграбление» взялась не на пустом месте. Вот и прибегнул к старому испытанному методу поднятия боевого духа. Пользуясь случаем, я гитарку и прихватил. Давно слюни на такую пускал, уже скопил даже и ждал, когда будет очередная партия. Но попалось мне на глаза объявление о продаже старенького, но в хорошем состоянии «Авто-5»[Имеется в виду полуавтоматический дробовик «Браунинг Авто-5»]. И всю собранную сумму я ухнул на покупку детища Джона Мозеса Браунинга. Ну а что поделать, если кроме него нормальных самозарядок в моем любимом 16м калибре практически нет? Так вот и остался я без гитары хорошей. Зато сейчас толковый инструмент приобрел. Единственное, настроить ее надо будет.
На
– Слушай, а нас за несанкционированное музыкальное выступление из заведения не выкинут?
– Пусть попробуют. – Ухмыляется югослав.
– Нет, я серьезно.
– Да нормально все. Там такие закутки полукабинетного типа есть. Сядем в одном и никому мешать не будем.
– Ну тогда пошли.
Мы сходим с борта и направляемся в сторону мыса, куда-то за порт. Идти оказывается недалеко, и вскоре я могу рассмотреть кафешку пляжно-тропического вида. Открытая веранда с тремя входами: с той стороны откуда мы пришли, со стороны вокзала и еще со стороны моря есть небольшая лесенка, ведущая на узкую песчаную полосу, лениво омываемую водами Залива. А ничего так, симпатичненько. И народа нет практически. На закате отсюда должен открываться шикарный вид на море, но закат был часа три назад и пришедшие на него полюбоваться уже успели разойтись. Только у барной стойки трое индивидуумов торчат. Ну и черт с ними. Они, похоже, тут давненько и уже успели дойти до нужной кондиции. Сильно сомневаюсь, что эти джентльмены захотят и смогут нам помешать.
Мы поднялись на веранду и проследовали в дальнюю ее часть, где имелось несколько отделенных друг от друга легкими стенками из чего-то вроде бамбука помещений. Расположились в самом дальнем, чтобы никому не мешать и чтоб нам тоже никто не мешал. Особыми изысками местная кухня не баловала, но оно и к лучшему. Никогда не понимал высокой кулинарной моды вроде ягодных соусов к мясу или чего-то еще более экстравагантного. Кулинарное извращение это, как по мне. Но здесь все было как надо. Нормальная жареная картошка, хорошо прожаренные стейки из антилопы, салаты из овощей и морепродуктов, свежайший хлеб. Разлив по рюмкам бренди, Олич предложил:
– Давай за хороший вечер?
– Давай.
Бренди на мой непритязательный вкус был хорош. Я по нему далеко не специалист – из крепких напитков водку предпочитаю. Но тут ее брать не стал – доводилось пробовать во что эти цивилизованные европейцы могут превратить нормальный напиток. Ну а тот вересковый самогон, который англосаксы почему-то считают нормальным алкоголем, мой организм просто не принимает. Коньяков тут пока нет – какие-то проблемы с виноградом, да и дубовых рощ я пока здесь не видел. Поэтому выбор невелик. Не малярики-колонизаторы все же, чтобы джинн глушить. Тут же для развития аппетита хлопнули по второй и набросились на еду, словно волки на свежезадранного оленя.
Эдак через четверть часа, когда чувство голода было утолено, Олич вновь наполнил рюмки и как-то странно глянул на меня. Не знаю даже, как этот взгляд истолковать можно. Ну да ладно. Захочет – объяснит. Я полностью охватил свою рюмку и задумался, вспоминая ребят. И тех, кто остался в горах Кавказа, и разбившихся при падении с совершенно мирного неба, и отошедших в мир иной по совершенно бытовым причинам. Анте понимающе кивнул и поддержал. Алкоголь прокатился по пищеводу и растекся теплом по телу. Выждав для приличия паузу, Олич протянул руку к гитаре:
– Ты позволишь?
– Конечно. Не думал только, что ты тоже играешь.
– Да не то, чтобы играю – пытаюсь.
Через каких-то пять минут мне стало ясно, что мой собутыльник откровенно прибедняется. Лучшего исполнения «Bella Ciao» мне вживую слышать еще не доводилось. Вернув инструмент, югослав понитересовался:
– Слушай, а если не секрет, ты кем воевал-то? А то я по тебе не пойму…
– Что ты не поймешь-то?