Долгая дорога. Зов Вора

Дюжева Маргарита

Влад прошел мимо нас притихших и, к нашему неописуемому ужасу открыл дверь. Я мигом оказалась в другом конце комнаты, а подруга вообще спряталась за кроватью. Огромный паук стремительно бросился вперед, но затормозил, заскользив и упираясь всеми лапами. Остановился перед Реймаром, невозмутимо наблюдающим за ним, и прижался к полу, признавая хозяина.

– Хороший мальчик,- Влад непринужденно похлопал мохнатое чудовище по широкой бурой спине и развернулся к девушкам,- страшно?

Мы утвердительно затрясли головами, как два китайских болванчика.

– Хорошо,- сурово кивнул он, - а вот так?

 С этими словами он полностью распахнул дверь. Не знаю, как там обстояли дела у Вики, сил повернуться и посмотреть на нее не

нашлось, но лично я словно завороженная смотрела на то, как не меньше десятка этих тварей, неторопливо перебирая коленчатыми ногами и поигрывая мощными челюстями, приближаются к входу в нашу тюрьму. Кто-то из них медленно шел к Владу, учтиво припадая не передние конечности, другие продвигались по потолку и стенам, издавая сухой постукивающий звук. У меня даже глаз начал дергаться.

– Оценили?- все так же мрачно уточнил Влад, переводя взгляд то на одну, то на другую.

– Более чем,- со стороны услышала свой хриплый, каркающий голос.

– Похвально. В следующий раз я даже пальцем не пошевелю, чтобы узнать, что тут у вас происходит. Так что если надумаете еще раз выйти из этого помещения - разбираться с ними будете сами. И еще вопрос, - теперь он обращался именно ко мне,- если ты сбежишь, то кто будет каждый день снимать с тебя это заклятие? Или ты думаешь, что стоит тебе выбраться из замка и тебя встретит Хромворт с распростертыми объятиями? Вроде не дура, должна понимать, что сейчас он занят куда более важными делами.

Реймар захлопнул дверь, оставив нас в гордом одиночестве. Вика выскочила из-под кровати и стремглав бросилась в ванну, по-видимому, намереваясь излить душу белому другу.

Я же на ватных, дрожащих с перепугу ногах, добралась до кровати и присела на краешек, пытаясь отдышаться и прогнать первобытный ужас перед гигантскими пауками.

Викуля вышла из ванной минут через десять. Растрепанная, нежно зеленого цвета с темными подглазинами.

Она молча улеглась на кровать, уткнувшись в подушку, и простонала:

– Я сегодня всю ночь не усну от кошмаров. Ненавижу пауков.

Я ободряюще потрепала ее по плечу. После такого не мудрено кошмарами страдать, да и не одну ночь. Даже я, равнодушно относящаяся к паукообразным, чувствовала, как все внутри сжимается и переворачивается, стоит только вспомнить эти черные, разнокалиберные глаза. Бр-р-р.

В тот вечер, после нервных потрясений мы решили проверить, может ли комната нам предоставить какие-нибудь напитки, покрепче чая, и с первой же попытки разжились большим, литра на три, кувшином в красным сладковато-терпким вином. И не долго думая, весь кувшинчик и угомонили. Потом долго и упорно голосили песни, вызывая протестующий скрежет за дверью. Пауки наш концерт не оценили.

В общем, спать легли пьяные и охрипшие.

Я всю ночь просыпалась от Викиных вскриков и визгов, обнимала ее и успокаивала, в тайне радуясь, что свободна от таких фобий. Вот если бы Влад там зомби поставил, то я бы с ума сошла, а так, подумаешь таракашки.

Я, вообще, когда пьяная така-а-а-ая смелая.

Дальше дни побежали своей чередой, все ближе и ближе подводя всех нас к решающему рубежу. Влад становился все мрачнее и собранней, мы с Викой все тише и осторожнее. Попыток сбежать больше не делали. Демонстрация оравы восьмиглазых монстров возымела свой эффект. Мы вообще большую часть времени молчали, либо глядя в окно, сквозь которое было видно только бескрайнее голубое небо, уже теряющее свою яркость перед наступающей осенью, либо сидя на кровати и уставившись в одну точку.

Белая мгла становилась все настырнее. Теперь, даже после прихода Влада и ослабления замкнутого заклинания, она лишь недовольно вздымалась, отступая на пару метров, и продолжала лениво перекатываться, словно говоря "никуда ты от меня не денешься". И у меня самой оставалось все меньше уверенности в том, что мне удастся укрыться от нее. Дела обстояли даже еще хуже. У меня начал проявляться какой-то

нездоровый интерес, и в голове периодически возникал вопрос "а, что если ее потрогать?", или "какая она на ощупь", или "что же все-таки будет, если нырнуть в нее с головой". Самое жуткое, что вернулся голос. Тот самый, который я уже слышала однажды. В пещерах Арсарада, когда мы еще только-только появились в этом мире. В тот раз Хромов так усердно ставил меня на ноги, откинув этот голос настолько далеко, что я не слышала его несколько месяцев. Даже не вспоминала о нем. И вот теперь он вернулся. Пока тихо, еле слышно звал к себе. Самое жуткое в этой ситуации то, что мне действительно хотелось откликнуться и отправиться следом за ним. И мне было практически плевать на то, что вряд ли удастся вернуться обратно.

Я так и не сказала о своих проблемах Вике, продолжая в одиночку бороться со своими кошмарами. Иногда, засыпая по вечерам, мечтала увидеть Стража. Чтобы он сказал мне, что все будет хорошо, но белогривый конь не появлялся, наверно тоже готовился к открытию Храма.

Ну и ладно, сама справлюсь. Может быть.

У нашего заключения был еще один огромный минус. Когда нечем себя занять, по неволе начинаешь в голове мусолить какую-нибудь мысль. Пережевываешь ее раз за разом, ведешь мысленный диалог сама с собой, споришь, накручиваешь сама себя, изводишь, доходя до безумия. В моих тяжких думах большую часть времени царил только один человек. Александр. Человек, въевшийся под кожу, раскаленной лавой пульсирующий в моих венах. Безумие. Чтобы он не делал, я продолжала сходить с ума по нему. Находя оправдание его поступкам, прощая, закрывая глаза на все. Он отталкивал, я ползла за ним на брюхе. Он бил наотмашь, я поднималась и бежала к нему. Он использовал, а я была рада даже мимолетной улыбке. С каким то измученным, мазохистским наслаждением раз за разом наступая на одни и те же грабли, наивно полагая что в этот раз не получу по лбу.

Наша последняя встреча закончилась катастрофой. То, что он наговорил, то, что он сделал, было омерзительно. Скотское поведение, не могло иметь оправданий, но я упорно пыталась их найти. Проклятый комплекс вины, живущий где-то на задворках подсознания, все выворачивал наизнанку. В какие-то минуты я начинала во всем винить себя. В том, что не избавилась от подросткового максимализма, толкающего на нелепые, детские поступки, что не могу контролировать свой поганый язык. Ведь знала, что за человек рядом со мной, знала, но продолжала гнуть свою линию. Так мечтала быть с ним, но не смогла прогнуться, подстроиться. Вместо того, чтобы стать ручейком, проворно пробирающимся между камней, плавно обтекающем острые углы и медленно, но упорно продвигающемся к своей цели, я стала безумной морской волной, раз за разом налетающей на равнодушные прибрежные скалы и разлетающейся на миллионы брызг.

Каждый раз, когда самобичеванием я загоняла себя в такую беспросветную пучину безысходности, что не хотелось жить, просыпались остатки гордости и осколки здравого смысла. Какого черта я делаю? Разве это я пыталась его оттолкнуть? Раздавить? Растоптать? Я вынимала из него душу, разбирала ее на миллион кусочков и засыпала обратно бесформенной кровоточащей грудой? Я его использовала? Я наказывала его за свои собственные чувства, за свою слабость? Ответ нет! На все эти проклятые вопросы ответ только один. Нет! Моя вина лишь в том, что люблю его как сумасшедшая, не замечая ничего вокруг. Что с самого начала не смогла наступить на горло своим чувствам, раздавить и выкинуть их к чертям собачьим. Не хватило сил с самой первой выходки, когда просидела больше часа в ресторане, ожидая его, а потом увидела с Катериной, гордо вздернуть нос и идти вперед. Вместо этого завязла на одном месте, с каждым разом все глубже погружаясь в это болото, утопая в нем, опускаясь с головой, настолько глубоко, что уже нет сил вынырнуть и сделать глоток свежего воздуха. С ним не получается, а без него подохнуть хочется.