Долгая ночь у костра (Триптих "Время драконов" часть 1)
Шрифт:
— Значит, диспозиции,— уточняет Пищер спустя примерно десять колов времени — то есть ровно столько времени спустя, сколько длилось моё непринуждённо-вынужденное отступление ( плюс небольшая экскурсия по местам вчерашней боевой славы Майн Любера ) и совершенно-естественная перепалка Пищера со Сталкером,– исключительно, как обычно, по безмозглому приколу последнего к каждому Слову и Мысли Пищера, что тот безуспешно пытался донести до нас – не забив предварительно в рот Сталкера хорошего осинового кляпа: “мон шер-хер’д-а’-тэт”,— значит.
... Перевариваю:
: БОЛЬШАЯ — это Наши Глобальные Планы На Месяц,— всё, судя по пафосу, с которым нам это излагается, следует писать с Самой Большой Буквы; а “Малая” — очевидно, нечто более скромное и скоропостижное. “На сегодня”, значит.
— Между прочим, смею ничтоже сумняшеся заметить, что “Малый” — это по-ильински, стало быть, “Малый Нецензурный Грот”, потому как в нём на стене “Х... МАЛЫЙ” написано. То есть вначале там просто какой-то залётный дятел “Х...” написал; я стёр — через некоторое время надпись появляется снова: уже нацарапанная; худо-бедно соскоблил, прихожу через неделю — а она уж зубилом выбита. Насмерть. Мон шер, значит,— не оторвать. Позвал на помощь друга Сталкера — выбили блок.
..: М-да. Или у этого дятла с собой отбойный молоток был, или здоровья до этой самой надписи — а также дури. То есть интеллекта. То есть пришлось отступиться: с таким масштабом мы уже ничего сделать не могли. А через некоторое ‘бремя’ читаем чуть ниже на стене — “МАЛЫЙ”... То есть просто так этот неведомый хрен не мог свою победу отпраздновать,—
— и через месяц, или два, Сталкер, гуляя по Системе, на “БОЛЬШОЙ” вывалился. Ну да я всегда говорил: каждому свой едер дас зайне... Так вот в этом “БОЛЬШОМ...” уже не то, что блок или стену — весь пласт на поверхность выносить надо было. И не только в крошку помельче толочь – пережигать на известь, во избежании прочтения означенного текста на отдельно взятых крупинках, значит. То есть размах данный даже меня несколько поразил, и ко всему привычного Пищера — Человеку Нормальному ТАКОЕ явно не под силу было,—
— В общем, диспозиция, Большая,— продолжает доходить до нас силой своего интеллекта Пищер, продираясь сквозь препоны и трудности, что ставит его интеллект на пути общения с нами:
: Любим мы воду толочь. В ступе общего мнения, так сказать, значит. Только ничего нового Пищер нам ( мне, в частности ) сообщить не в силах — не смотря на довольно искренние и тщетные потуги: всё это я и без него месяца как полтора, примерно, знаю,— сидим тут в ЖБК “без времени” почти < “почти” — но это очень важное “почти” > по-Сифру примерно две “верхних недели” — “акклиматизируемся, стал-быть”: проверяем схему Соломина/Пищера, доснимаем всё, до чего ( или от чего ) у них по причине известных масштабов и дистанций руки опустились и ноги не дошли,— одним словом, осваиваемся, значит. Но чего тут осваиваться? Можно подумать, в первый раз в Ильях... Хотя Начальству — виднее. И Начальство, продираясь сквозь некошеные заросли своего интеллекта, излагается < ‘изголяется’ > нам дальше:
: После двух условно прожитых недель — это я на человеческий с пищеровского перевожу, значит,— хотя, конечно, когда переводишь с пищеровского, ошибки и затруднения неизбежны; можно понимать, что и “условно двух”, и “условно прожитых” — понимайте, как хотите: речь Пищера позамысловатей узелкового письма будет,— относим к Штопорной < тьфу, чёрт — никак не привыкну звать её, как эти уроды: “Чёрт-лифтом”; а по-соломински, между прочим, вообще “Мясокрутка” была — но трудно быть братьем стругацким в народном фольклЁре... >,— так вот, относим мы к этой самой Штопорно-Чёртовой Мясокрутке трансы с отработанными батарейками, аккумуляторами, мусором разным нашим и записи свои дневниковые — ага: вот цирк у них наверху начнётся, когда станут сравнивать всё, что мы тут понашкрябаем... Ну, и прочее всё, что станет ненужным — в том числе записи результатов тестирования на ‘пятнадцатисуточные’ и прочие, столь милые сердцу Пищера ритмы ( про акомы, что ‘неизбрежно’ сядут, написал? — написал, ага ) — и через несколько дней, стал-быть, получаем всё это На Зад. Свеже, так сказать, заряженное. Включая, разумеется, мусор и прочие экскременты — по крайней мере Человек Нормальный, из последних сил внимающий Пищеру, не может пройти мимо такого вывода: уж слишком он лежит на поверхности. И Сталкер не проходит. «Я и ВАСП заряжу!» — конечно же, рявкает он. А что он ещё может рявкнуть?
... О!!!: на этом, оказывается, наша Большая < ‘Больная’ > Диск-Позиция не исчерпывается. То есть после упомянутой “экспедиции посещения” — посещения, по ряду причин весьма условного — следует ещё одна чЕсть нашей Программы — ОФИЦИАЛЬНАЯ: всяческие медико-био-психо-физио-химо-гео-и-прочеальные тесты и испытания,— то есть именно то, ради чего нам милостливо дозволено попребывать здесь в своё удовлетворение; но мы-то знаем, что всё это для нас лично не Главное,— то есть, конечно, всё это достаточно важно для всех нас — а особенно для бедняги Пищера: ему за это деньги платят, целых девяносто рублей в месяц — безумная сумма,— но! — что самое важное ( и конечно же, обязательно нужно сообщать это нам в самый последний ‘мовемент’, когда ни одна рассудительная крыса уже не сможет соскочить с корабля на бал без риска расшибить голову об окружающие монолитные воды, пардон, своды ) — на этом Наша Большая Священная, как война за закабаление всего человечества, Диспозиция не исчерпывается...
< Это я всё ещё достаточно популярно излагаю, в пересчёте на человеческий и со скидкой на некоторую неизбежную интеллектуальную тупость ТЕХ НАВЕРХУ, что будут чтить данные записи ( овладевайте чудом родной речи, товарЫщи! ); по-пищеровски же это совсем непонятно журчало — набор серьёзных звуков в исполнении сошедшего с ума сэмплера без всякого намёка на существование в принципе такого простого устройства, как “речь-редактор”,— кто считает, что я немножко утрирую — пусть сравнит моё переложение тронно-экспериментальной речи нашего Моховика-Задельника с тремя доступными вариантами: ‘от Малер Сталкера’, ‘от Душки Пита’, ‘от Самого П.Ж.’ — и на всякий случай с апокрифом ‘от какого-нибудь приблудного Никотина’,— убедитесь на собственном горьком литературном опыте, критерии практики и окончательно расстроенных чувствах, что Моё Изложение — Наиболее Доступное Для ВАСПриятия. И внятное, значит. “ДА”. >
..: Пищер оглашает, что ‘вот тут как раз и начинается — ОНО’: мы расходимся. Развод, встал-быть,— если не сказать круче. Причём двое одних направляются на предмет дальнейшего бытия — поскольку житиём это обозвать будет дьявольски сложно — в Канлезбище или в Липоту ( «В Липоту — бр-рр»,— тут же решительно заявляет Сталкер, и ему, не смотря ни на что, не откажешь в разумности ),— а двое других — в Грот-на-Двоих, что лежит за пределами зримого полёта наших крыш у самой воды в Совершенно Сумасшедшем Барабанщике:
... А я-то гадал, думал: чего это у нас всего лагерного по двое???
— Средь нас был сумасшедший барабанщик... — тут же начинает напевать пока не сумасшедший Сталкер. Что ж — действительно: “да”. Уж лучше в Липоту: не хотел бы я стать одним из тех двоих — в Барабанщике...
— И надолго это? — спрашиваю я. Пит пока молчит. Правильно — щас дяди набрешутся в своём полёте, пыл подрасстреляют,— тогда ты и скажешь Своё Веское Слово. Навроде, как вчера с католицизмом.
... а я-то думал: чего меня к нему тянет? Вроде как родился, вырос и живу пока в России, оплоте мирового идиотизма, православия и мракобесия — а с “правого слова” не меньше, чем с упомянутого фонетически ‘кому-анонизма’ ( ещё одна фономорфема, чтоб гадостей вслух не говорить ) воротит — как с блевонтины, в дальнем синем морге фаллоса поднимающей: всё в костёл мордой ткнуться норовлю... Ну, положим, с к...мом, как с фашизмом — с детства было ясно: Ленин и Гитлер — близнецы-братья ( однояйцевые, судя по обугленным останкам фюрера и детям того же самого слова по-русски ),— вкус гОвна рот не покидал: “спасибо партии родной за всё, что сделала со мной”,— и продолжает, в том же духе теми же членами, да под иными якобы ‘лозгунгами’,— а теперь, выходит, и с само-славием разобрались...