Долгий путь скомороха
Шрифт:
– Ты хочешь сказать, что мы должны отравить его? – почему-то шепотом спросил потрясённый боярин Саврасов.
– А почему бы и нет?
Странный стальной блеск в серых глазах Ратмира не давал покоя боярину Саврасову.
– Нет-нет! Я не смогу пойти на это! – шепотом воскликнул боярин Саврасов и опять рухнул на скамью. Он смотрел на Ратмира снизу вверх блестящими испуганными глазами и торопливо шептал: – Ну, как?! Как это возможно?! Кругом же его опричники! Он же почти всех родовитых бояр заменил на преданных ему худородных… У него же еду и питьё по десять человек пробуют перед тем как её перед ним поставить.
– И среди них можно найти того, кто сделает всё, что нужно, за тридцать сребреников, – упрямо произнёс Ратмир. – Решайся, боярин… Я помогу тебе.
– Ты?! – изумился боярин Саврасов. – Ты-то чем можешь помочь, Ратмир?
– Хотя бы нужным снадобьем, – странно улыбнулся Ратмир и добавил. – И я знаю человека в окружении Великого государя, который за большой куш сможет это сделать.
Боярин Саврасов молча посмотрел на Ратмира, потом отвёл взгляд в сторону:
– Однако ты, Ратмир, необыкновенный человек. Даже и не знаю, что и сказать-то тебе…
В это время из окошечка опять донёсся чей-то нечеловеческий вой.
– Решайся, Лука Дементьевич, – тихо, но с напором повторил Ратмир, не сводя с боярина немигающего взгляда. – Есть люди, которые помогут тебе и твоим товарищам. А дальше будете жить спокойно и вы, и народ вздохнёт с облегчением. Тираны не должны жить на этом свете. Решайся пока не поздно.
– Кто эти люди?
– Узнаешь позже, Лука Дементьевич. Так как?
В комнате наступило тягостное молчание, изредка прерываемое страшными криками с площади. Боярин сидел на лавке, зажав голову руками, и только тяжело вздыхал. Ратмир стоял у окна и ждал.
– Н-нет…Ратмир…Я не смогу… Извини, – глухо произнёс боярин Саврасов, медленно убирая рук от головы и не поднимая глаз на собеседника. – Я – трус и слаб духом. Мне есть что терять.
– Это твоё последнее слово, Лука Дементьевич? – неожиданно поскучнев, безразлично спросил Ратмир и опять глянул из окошечка на площадь.
– Да.
– Ну, будь по-твоему. Принудить я тебя не могу. Мнение твоё уважаю, хотя уверен, что сейчас ты делаешь большую ошибку. Мне пора, Лука Дементьевич. Тем более, что всех приговорённых на сегодня уже казнили.
И действительно, на площади наступила тишина.
Ратмир направился к выходу и, обернувшись, увидел, что боярин Саврасов сидит на месте: – Ты остаёшься, Лука Дементьевич?
– Ты иди, Ратмир. Мне нужно побыть одному и подумать, что делать дальше, – вздохнул боярин Саврасов. – Здесь больше ничего не нужно говорить, а то и у стен есть уши.
– Да, уже всё сказано, – странно усмехнулся Ратмир. – Хорошо, тогда я отправлюсь по другим делам. Здесь мне уже делать нечего, – он кивнул и шагнул за порог, старательно обходя валявшиеся грязные доски. Осматриваясь по сторонам, он спустился вниз и растворился в толпе.
В это время Великий государь, недовольный быстрой смертью Ивана Висковатого, заёрзал на троне и с подозрением посмотрел на своего опричника Ивана Рекунова, последним подходившего к столбу с прикованным к нему опальным дьяком Посольского приказа. Потом подозвал к себе дьяка Лаврентия и, указав глазами на Рекунова, что-то быстро проговорил. Дьяк Лаврентий удивлённо посмотрел на опричника, недоумённо пожал плечами и согласно кивнул.
Глава 7
В большом кабинете с удлинёнными окнами было светло и прохладно, несмотря на жару, стоявшую в Москве. Дорогое, строгое убранство кабинета полностью соответствовало внешнему виду хозяина и его гостя. Собеседники были в напудренных париках и искусно сшитых камзолах из дорогого бархата. Они сидели на обитых сафьяном больших резных стульях, и перед ними дымился ароматный чай в изящных фарфоровых чашечках. Разговор шёл на английском языке.
– Очень плохие новости пришли ко мне час назад, дорогой лорд Оуэн. Очень плохие! Поэтому я согласился встретиться с тобой ранее договорённого времени, – воскликнул первый английский посол в России Энтони Дженкинсон, обращаясь к лорду Джеймсу Оуэну.
– Что случилось, Энтони?! – встревожено посмотрел на него тот и потянулся за серебряным кубком с водой.
– Ты, когда ехал сюда, не заметил ничего необычного?
– Да вроде бы нет. Но я ехал сейчас сюда от князя Лосина, а дом его находится на краю Москвы. Да что случилось-то, Энтони?!
– Сейчас на Троицкой площади возле Лобного места царь Иоанн проводит казни, – посол Дженкинсон схватился за голову. – И никто, никто не предупредил нас об этом!
– Да-а, странно, что в этот раз царь Иоанн проводит их там, – пожал плечами лорд Оуэн. – Я слышал, что в последние годы он предпочитает казнить у себя в Александровой слободе. И что тебя так расстроило, Энтони? По-моему, казни здесь уже стали привычным делом.
– Казнят главу российского Посольского приказа Висковатого, – выдохнул английский посол и вновь, схватившись за голову, закачался на стуле.
В комнате наступила тишина.
– Этого не может быть! – почему-то шёпотом произнёс лорд Оуэн. В его глазах застыл ужас. – Царь Иоанн сошёл с ума!
– И главное, что известно об этом стало вот только час назад. А я ведь вчера вечером разговаривал с Иваном Михайловичем о наших посольских делах. Он был спокоен и весел… А сейчас царь Иоанн казнит его и ещё нескольких людей из Посольского приказа. И никто не знает из-за чего! – расстроенный посол взял чашку с чаем, подержал её в руках и поставил обратно. – Я уже готовлюсь отправить гонца к королеве. Уверен, что это сильно огорчит её Величество. Ведь Висковатый был первым, с кем она тогда разговаривала о нашем официальном пребывании здесь по торговой части.
– Это ужасно и очень, очень странно и непродуманно со стороны царя Иоанна! – воскликнул ошарашенный лорд Оуэн. – Не зря наши лекари говорят, что он иногда не отдаёт отчёта своим поступкам. И никак нельзя спасти этих людей?
– Уже поздно, я думаю. Да и идти наперекор царю Иоанну бессмысленно. Если он решил, что Висковатый достоин казни, то переубедить его уже невозможно. Поэтому я даже и не поехал сам на площадь, а послал туда своих двоих людей, чтобы они запомнили, что там происходит. Вернутся – всё расскажут и запишут. И я сразу же пошлю гонца к королеве. Я позвал тебя, чтобы ты тоже смог позже всё это подтвердить.