Долгий путь

Чандлер Бертрам

— Но как? — спросил у него Граймс.

— Скорее всего, вы почувствуете силу псевдо-магнитного поля, — ответил Майхью. — Мне трудно объяснить, используя язык, который могут понять нетелепаты.

Соня с горечью заметила, что путешествовать лучше с надеждой, чем надеяться на случайность. Граймс, признанный авторитет Мира Конфинс по историческим путешествиям на Земле, заговорил о Христофоре Колумбе. Колумб знал наверняка, что острова, после многих недель плавания показавшиеся на горизонте, были Восточной Индией. Однако он

ошибался.

— Колумб, — возразил Майхью, — не путешествовал, пользуясь инстинктом.

— Откуда вы это знаете? — спросил у него Граймс. — В конце концов, если бы он продолжил свое плавание, он вернулся бы к исходному пункту.

— Ну, довольно, — вмешалась Соня. — Суэцкий и Панамский каналы в его время еще не существовали. Даже я это знаю.

— Он мог обогнуть мыс Горн, — сказал ей муж, — такие, как Магеллан и Дрейк, сделали это несколько позже.

«Тем не менее, — подумал Граймс, — у меня определенно есть что-то общее с Колумбом. Адмирал, увлекая свою жалкую эскадру все дальше и дальше в Западное Неизвестное, подвергался опасности мятежа. А как в настоящее время обстоят дела на борту „Дальнего поиска“?

Майхью ответил на безмолвный вопрос.

— Неплохо, Джон. Большинство доверяет вам. Ну, конечно, — со смехом добавил он, — они вас не знают так хорошо, как я.

— Или я, — прошептала Соня.

Граймс проворчал:

— Вы объединились против меня. Чтобы уравнять шансы, здесь должен быть Вилли Вильямс.

— Это совершенно безупречный астронавт, — заявила Соня. — В его глазах проверка корпуса корабля гораздо важнее, чем выпивка и светская беседа со своим капитаном перед обедом.

— И он совершенно прав, — ответил Граймс. — Но, несмотря ни на что, я хотел бы, чтобы он был около меня. Он мой первый помощник, так же как ты продолжаешь быть моим офицером разведки.

— Но я вовсе не «твой» офицер разведки, Джон. У меня диплом Космографической Службы Федерации, а не Морской Конфедерации Мира Конфинс.

— И ни Федерации, ни Конфедерации еще не существует… и не будет существовать еще несколько миллионов лет. Но я хотел бы, чтобы ты была внимательна, так же как и Кен.

— Мне нечего сообщить, командор, — сказала Соня. — Толпа довольна и хорошо накормлена. Последний урожай экзотических фруктов, полученный биохимиками, вызвал восторг всего экипажа и повара — Даже Хендрик казался удовлетворенным. Он что-то делает в контрольной цепи вооружения, надеясь, что сможет сыграть симфонию со всем своим оркестром, пользуясь лишь мизинцем левой руки.

— Я знаю и принимаю меры предосторожности, чтобы это не пошло дальше. А отважный капитан моряков?

— Его команда и он монополизировали гимнастический зал. Я не удивлюсь, если они скоро начнут носить черные пояса поверх униформы.

— Ммм… Я бы очень хотел, чтобы некоторые другие с таким же энтузиазмом заботились о своей физической форме. А вы, Кен, что можете сообщить?

— Я… шпионил, — смущенно признался телепат. — Я знаю, что это необходимо, но мне это не нравится. Насколько я смог выяснить, моральный дух на корабле очень высок. После всего, что было… Ведь, если вспомнить, Кинсольвинг не был райской планетой… Кроме того, мы все же куда-то летим. Но…

— Но — что?

— Хендрик несчастлив.

— Мое сердце обливается кровью.

— Дайте мне закончить. Хендрик несчастлив. Вот почему он запирается со своими игрушками и играет в своем углу.

— Он, вероятно, сердится, что ему не дали поиграть с его артиллерией против планеты Кинсольвинг.

— Это лишь одна из причин. Он особенно сердится потому, что его дорогие новые друзья не общаются с ним.

— Вы имеете в виду Далзелла и моряков?

— Да.

— Интересно. А они? Что они думают?

— Я не знаю, Джон.

— Как это вы не знаете? Только не говорите мне, что ваша совесть взяла верх и вы молчите из соображений морали, Кен!

— Нет, это не так. Но Далзелл и его люди не астронавты. Они моряки. Солдаты.

— И что же?

— Вы слышали о технике Ордоноски?

— Нет.

— А я — да, — сказала Соня. — Если бы я осталась работать в Службе Осведомления, я прошла бы тесты. Вероятно, результаты были бы не слишком хороши, — с удовлетворением добавила она.

— Я этого не думаю, Соня, — сказал Майхью. — Обычно это случается с людьми, чей интеллект не слишком высок. Это только доказывает, что солдату нет необходимости быть таким уж умным. Глупый, но дисциплинированный делает то, что ему говорят, и никогда добровольно не…

— Это также и моя философия, — прошептал Граймс. — Но этот Ордоноски и его техника…

— Методика тренировки, которая делает ум непроницаемым для зондирования телепата — это почти спровоцированная шизофрения. Часть разума излучает, если можно так сказать, скверные стихи и довольно мощно, чтобы замаскировать секреты остальной части разума. Употребление этой техники было предложено, чтобы создать иммунитет у военного персонала против всякого постороннего вмешательства. Несмотря на долгие тренировки, это не всегда удается, особенно с людьми, самостоятельно мыслящими.

— Очень вовремя ты нам об этом рассказываешь! Значит, что думают солдафоны, — неизвестно?

— Да, Джон. Защита Далзелла сразу же сработала, как только он почувствовал попытку проникновения в его разум. И у его людей тоже. Они не говорят больше с Хендриком, они не делятся с ним своими секретами. Итак…

— Итак, мы просто поместим микрофон в помещение моряков, — вмешалась Соня.

— Ах, вот как? Мы сделаем это? — сказал Граймс. — Мы посмеем? Может быть, попросить бравого Даниелса попрятать микрофоны по всему этому проклятому кораблю? Да, я, разумеется, мог бы… Но я вижу также, что из этого может получиться!