Долго и счастливо
Шрифт:
– Я еще ничего не решила, ваше сиятельство! – запротестовала Камилла.
– Привыкайте называть меня Филипом. Иначе это всем покажется странным. – И он направился к двери. У порога граф остановился. – Миссис Уайет скоро принесет вам опия. Вам необходимо выспаться. Впереди у вас трудные дни. Вам предстоит очень много сделать и узнать. Ужин у Мэрроуингов будет серьезным испытанием для вас. Спокойной ночи, мисс Смит… э-э… Камилла.
И, сверкнув ослепительной улыбкой, приведшей Камиллу в ярость, он исчез. Через секунду в комнату влетела Шарлотта:
– О, этот ужасный человек! Что он сказал? Мисс Смит, что это за безумие? – Шарлотта заметалась по комнате в лихорадочном возбуждении.
Ошеломленная, сбитая с толку Камилла молча смотрела на нее.
– Скажите, леди Шарлотта, – наконец проговорила она, – удавалось ли кому-нибудь сказать этому человеку «нет»?
Вместо ответа Шарлотта в отчаянии развела руками.
Глава 10
На следующее утро Камилла была разбужена яркими лучами солнца, щедро освещавшего голубую комнату. Начинался новый, ясный день, за окном раскинулся и манил к себе своим пышным великолепием Уэсткотт-Парк. Через два дня, подумала Камилла, на торжественном ужине в Мэрроуинг-Холле граф приступит к осуществлению своего плана. Девушка почувствовала невольное волнение.
Ей хотелось остаться в Уэсткотт-Парке, пусть совсем ненадолго, и вкусить жизни, совершенно отличной от той, которой она жила до сих пор. Эта возможность влекла ее, как волшебные чары влекут к заколдованному лесу. Подумать только, что у нее появится красивая одежда, она сможет кататься в роскошных каретах, увидит чудесные спектакли, познакомится со всеми интересными, модными дамами и господами высшего света. Но была еще одна причина, по которой Камилла решила принять предложение графа.
Мысль о том, что она будет проводить в обществе Уэсткотта долгие часы, беседовать с ним, ужинать во время многочисленных приемов, заставляла ее сердце учащенно биться.
Конечно, Камилла понимала, что ведет себя очень глупо. Граф никогда не обратит на нее внимания как на женщину, она навсегда останется для него служанкой, которая помогает завоевать леди Бриттани. Но и это не так уж плохо, размышляла она, лежа в просторной постели на шелковых простынях. Если женитьба на Бриттани сделает графа счастливым, он станет относиться к Доринде с большим пониманием и снисходительностью, и, возможно, к Джеймсу тоже. Счастливая семейная жизнь может удивительно изменить человека.
Более того, рассуждала Камилла, наматывая прядку волос на палец, у нее нет выбора. Ей остается только подчиниться графу.
Неожиданно Камилла напряглась: ее поразила одна мысль. Страх охватил девушку.
Убийца. Судя по всему, он тоже принадлежал к сливкам общества, может быть, он даже был на маскараде у Хэмптонов вместе с Филипом и его друзьями. Что, если она встретится с ним в Лондоне? Она не смогла бы узнать его. Но если он узнает ее?
Камилла, прихрамывая, подошла к зеркалу. Щиколотка всю ночь сильно болела, но сегодня боль почти прошла и нога лишь слегка беспокоила ее при ходьбе. Она схватилась за спинку стула у зеркала, остановилась и стала рассматривать свое отражение в овальном зеркале.
Даже в простом пеньюаре, который принесла ей Кейт, выгодно подчеркивающем стройную фигурку, с распущенными темно-рыжими волосами и сияющими в ясном утреннем свете зелеными глазами она была совершенно не похожа на ту девушку, которая под бдительным надзором Гвиннет Диббс скребла и мыла полы и подавала эль в «Розе и лебеде».
Вряд ли тот человек, охваченный ненавистью, яростью и безумием, которое она ясно читала в его глазах, в состоянии будет узнать в великосветской молодой леди в нарядном платье и драгоценностях, под руку с одним из самых известных членов светского общества жалкую служанку, которая в ужасе убежала от него из «Белого коня».
Камилла Смит, прошептала она про себя. Кузина леди Шарлотты. Невеста графа Уэсткотта.
Ей всем сердцем хотелось сыграть эту роль и в течение одного месяца наслаждаться заманчивым приключением. Но только один месяц, сурово напомнила она себе. До бала в Уэсткотт-Парке. И ни днем больше. Затем она покинет Лондон и навсегда распрощается с графом Уэсткоттом.
Камилла подошла к бюро и вынула записку для мистера Андерса. Сжала ее в руке, задумчиво вглядываясь в написанные слова. В Лондоне она найдет способ анонимно отправить эту записку властям, вместе с письмом, в котором изложит все, что связано с убийством в «Белом коне». Возможно, сведения, которые она может дать, каким-то образом наведут полицию на след убийцы.
На душе у нее стало немного легче от этой мысли. И она повеселела, вспомнив об обещанном ей графом вознаграждении за помощь. Ведь это означало, что она сможет купить теплую зимнюю одежду для Хестер и подарки для всех детей из работного дома на Порридж-стрит. Когда еще может появиться у нее такая счастливая возможность?
Может быть, ей даже удастся устроить так, чтобы снова повидать Хестер, с надеждой подумала Камилла, провести с девочкой немного времени и объяснить, почему ей приходится уехать.
Все это сводилось к одному: она сыграет ту роль, которую предложил ей граф. От этого выиграет он сам, и Хестер, и лондонские власти, разыскивающие убийцу. А она сможет хоть на короткое время заглянуть в роскошную и изящную жизнь, о которой ей остается только мечтать.
Она встретилась с Шарлоттой за завтраком в столовой некоторое время спустя, где та нервно потягивала кофе из чашки.
– Мисс Смит! – воскликнула Шарлотта, заметив входящую Камиллу. – Как вы себя чувствуете? Э-э, съешьте булочку. На буфете есть яичница с ветчиной и картофелем. – Последовала короткая напряженная пауза, затем Шарлотта выпалила: – Вы приняли решение насчет предложения графа?
– Кажется, да. Я собираюсь попытаться сыграть ту роль, которую выбрал для меня граф, – ответила Камилла, садясь на один из обтянутых красным бархатом стульев, стоящих вокруг огромного стола. Стул был восхитительно удобным, отполирован до блеска, да и вся комната казалась такой красивой. Но в утреннем свете, льющемся в окна, Шарлотта выглядела бледной и усталой, будто после бессонной ночи. И ей явно не понравился ответ Камиллы. На ее личике в форме сердечка промелькнуло выражение отчаяния, которое тут же сменилось выражением холодной вежливости.