Долго и счастливо
Шрифт:
– У меня нет ни положения в обществе, ваше сиятельство, ни состояния, но у меня достаточно здравого смысла и ума, чтобы принимать решения самостоятельно, благодарю вас. Вы не можете мне «позволять» или «не позволять». Сейчас обстоятельства сложились так, что у меня нет намерения возвращаться в «Розу и лебедь». Но это мое дело, а не ваше. Я вам уже сказала, что собираюсь в Париж.
– Почему в Париж?
Камилла поджала свои хорошенькие губки, что одновременно забавляло его и приводило в отчаяние.
– Это мое дело.
– Вас там ждет молодой человек? – спросил граф.
Она в изумлении посмотрела на него, чувствуя, как щеки заливает горячий румянец.
– Нет! – вскрикнула она, пытаясь отвернуться от него. – Не ждет.
Он поймал ее за руки.
– Вы уверены? Тогда почему вы покраснели?
Какое-то мгновение Камилла не знала, что ответить, так как сама себе не могла этого объяснить.
– О, вы невыносимы, – воскликнула она, покраснев еще сильнее, и попыталась освободиться, но не могла вырваться из его железной хватки. Граф внезапно рассмеялся, вглядываясь в ее смущенное лицо.
– Прошу прощения. Я не хотел вмешиваться в ваши личные дела. – Забавляясь, он притянул ее поближе, взгляд его глаз потеплел от смеха. Камилла напряглась, отчаянно пытаясь не реагировать на его близость, на завораживающую силу его глаз, которые сейчас вглядывались в ее лицо с такой пугающей проницательностью.
– Но вы заявили о своей поездке так решительно, Камилла, – продолжал граф, – что я подумал, вас кто-то ждет в Париже. Я знаю, так ведут себя молодые влюбленные девушки.
– Знаете, милорд, почему это меня нисколько не удивляет?
Он улыбнулся в ответ на ее колкость. И слегка встряхнул ее.
– Кокетка! Но мы говорим о вас. Значит, ни в какого лощеного француза вы не влюблены?
Камилла глубоко вздохнула.
– Я никогда не была влюблена, – заверила она его. – У меня не романтичная натура. – Камилла подумала о своих волнующих сновидениях. Они не в счет. В дневное время она практична и рассудительна. Слишком рассудительна, чтобы поддаться влиянию пустых мечтаний. Она быстро добавила: – Думаю, что рассказала все, что вам необходимо знать обо мне. Кроме, пожалуй, того, что я действительно работала некоторое время горничной в доме виконта и научилась там разговору и манерам благородных молодых леди. Полагаю, этот опыт может пригодиться для нашего плана, но если вас это не устраивает, – поспешно продолжала она, – тогда забудем обо всей этой истории. Я себя чувствую уже гораздо лучше и могу уехать сегодня же. Возможно, так будет лучше всего.
– Мисс Смит. – Граф притянул ее еще ближе, уголки его рта приподняла улыбка. – Успокойтесь. Вы так просто не убежите. Мне нужна ваша помощь, и я вполне удовлетворен тем, что вы мне рассказали. Поэтому…
– Да? – Камилла ждала, затаив дыхание, глядя на него, а ее сердце начало громко стучать в груди, и биение его все учащалось, пока его взгляд изучал ее лицо: сначала остановился на глазах, потом спустился ниже и задержался на губах, потом медленно вернулся и снова встретился с ее взглядом.
Филипу вдруг пришло в голову, что ее, несомненно, будет окружать толпа поклонников, стоит ей только появиться в Лондоне. Она очень привлекательна, даже в этом темно-сером платье. Его мрачная расцветка не способна притушить блеск ее выразительных глаз и стереть живое очарование ее лица, лучезарно сияющего при солнечном свете, заливающем беседку. Однако ее румянец говорил графу о том, какая она, в сущности, еще неискушенная, эта обезоруживающая девчонка-сорванец. И он, отведя упавший на ее щеку локон цвета темной меди, мягко проговорил:
– Вам придется сыграть роль влюбленной женщины, если мы хотим успешно осуществить мой план. Это важно. Как вы считаете, Камилла, – медленно произнес он, – вы сможете вести себя так, будто влюблены в меня?
У Камиллы пересохло в горле. Ладони стали влажными. Она облизнула губы, и этот нервный жест был неосознанно женственным и дразнящим.
– Я… думаю, что смогу. Я, конечно, попытаюсь, ваше сиятельство.
– Филип. – Он смотрел сверху вниз в эти широко раскрытые зеленые глаза, и его внезапно подхватил порыв, нежный и безрассудный. И граф, подчиняясь ему без раздумий, внезапно склонил голову к этому поразительному, застывшему лицу и поцеловал мисс Камиллу Брент в губы, очень легко и осторожно.
Это был нежный поцелуй, удивительно приятный. У ее губ вкус цветочных лепестков в меду, подумал Филип и крепче сжал девушку в объятиях. Ее рот был мягким, как бутон розы, влекущим, губы слегка приоткрылись от изумления при легком прикосновении его рта, а пышные округлости ее тела излучали сладостное тепло.
Он поцеловал ее еще раз, уже сильнее, более пылко, повинуясь инстинкту, а не расчету. Это было прекрасно. Когда граф поднял голову и улыбнулся Камилле, он заметил затуманенное, мечтательное выражение в ее глазах. Потом девушка моргнула, взгляд ее стал осмысленным, и с коротким, сердитым возгласом она рванулась прочь.
Потрясенный своим собственным дерзким поступком, Филип отпустил ее.
– Мисс Смит…
– Как вы смеете! – выдохнула Камилла и отступила на два шага назад, чуть не споткнувшись о стул.
Руки графа взлетели, чтобы ее поддержать, потом упали. Черт возьми, он чувствовал себя, как школьник, лихорадочно подыскивающий какое-то объяснение своим действиям.
– Это урок, Камилла, всего лишь! – поспешно произнес он, находя, что его слова звучат весьма убедительно. – Если мы собираемся играть роль любовников, то необходимо немного потренироваться.
– Так вот какие уроки вы для меня задумали? – ахнула Камилла, теперь ее лицо пылало не хуже роз, растущих вдоль беседки.
– Нет, вы не так поняли! – Филип почувствовал, что лоб его покрывается потом. Черт, что с ним происходит? В конце концов, все это задумано для того, чтобы завоевать Бриттани. Какого черта он поцеловал Камиллу Брент?
– Этого больше не произойдет, – твердо произнес граф. И слава Богу, добавил он про себя. Зачем ему осложнять свою и без того сложную жизнь? – Даю вам слово.