Долгое дело

Родионов Станислав Васильевич

– Сейчас жонглеры не престижны, – заметила Галина.

– Неужели вы думаете, что я всегда был жонглером? – чуть не обиделся Петельников. – Мы и классикой занимались.

– Вадим, расскажите, а? – невинно попросила Лида.

– Я руководил квартетом имени Крылова, – гордо объявил инспектор.

– В квартете главное правильно сесть, – вставила Лида.

– Сначала я их усадил «один-два-один», а потом – «е два» – «е четыре».

– По-моему, это из шахмат, – удивилась Галина.

– Хорошо, если бы из шахмат, а то пришел человек из ОБХСС. Дело в том, что первую скрипку я оформил по совместительству продавать билеты. Вторую скрипку зачислил на ставку няни – как бы ухаживать за инструментами. Альта провел ночным сторожем – вроде бы караулить барабан. Виолончель пошла в уборщицы – якобы убирать инструменты в чехлы. Ну, а сам зачислился кладовщиком – вроде бы отпускаю запасные смычки.

– А вы деловой, – опять удавилась Галина.

– И сколько я ни доказывал, что симфонический оркестр – это тот же квартет, только с раздутым штатом, нас все-таки ликвидировали.

– Квартеты теперь не престижны, – согласилась с таким решением Галина.

– Разумеется, – согласился и Петельников, – поэтому я перекинулся на балет.

Он все смаковал рюмку, серьезно разглядывая свою новую подругу. Его глаза уже ни о чем не спрашивали и не смотрели на Лиду.

– Вы учились хореографии? – заинтересовалась Галина.

– Я перекинулся руководить. Прежде всего пересмотрел классическое наследие. В балете, как вам известно, танцуют без юбок. Поэтому кем работают балерины – неизвестно. Якобы лебедями. Я же придумал танцы по профессиям. Например, танец рыбаков. У каждого танцора в руке по мороженому хеку…

– В театре? – Галина смотрела на инспектора, словно тот и сам превратился в мороженого хека.

– Нет, в Доме культуры. Еще был танец таксистов – ребята прыгали вприсядку и кричали: «Едем в парк». Неплохой получился танец работников гостиниц – девушки плясали с пылесосами и пели: «Местов нету и не будет…»

Лида не выдержала – рассмеялась.

– Тогда я поставил танец водопроводчика, надев на голову танцору фановую трубу. Эта труба и увлекла его в оркестровую яму. В результате дирижер заикается, а я уволен.

– Вадим, красоту бы пощадили, – сказала Лида.

– Глупость недостойна пощады, – быстро ответил инспектор.

– В Доме культуры все возможно, – авторитетно разъяснила Галина.

– Тогда хоть будьте справедливым, – вздохнула Лида.

– Красота без ума – это несправедливо, – скороговоркой возразил Петельников.

– В Доме культуры полно дураков, – согласилась Галина.

– Нет, справедливо, – тихо сказала Лида. – Нельзя одному все: и ум, и красоту.

Она налила им в опустевшие чашки кофе. Галина глянула на свою пустую рюмку, но Петельников не пошевелился. Он и свою не допил.

– Сейчас престижны ВИА, – сообщила Галина, элегантно отпивая кофе.

– ВИА переводится на русский язык как вокально-инструментальный ансамбль, – объяснил инспектор Лиде и вдруг сурово обратился к Галине: – А знаете ли вы, что я был известным эстрадоманом, микрофоноведом и виалюбом?

– Забавно, – не поверила она.

– А знаете ли вы, что это я организовал вокально-инструментальный ансамбль «Аккордные ребята»? Я уж не говорю про «Поющих лауреатов». А известный ансамбль «Четвертинка»? А престижная программе «Шумели ноты, тромбоны гнулись»?

– Чем она престижна?

– Как чем? Триста восемьдесят вольт, плюс шесть динамиков, плюс акустика, плюс два микрофона лопнуло, плюс оглохший первый ряд, плюс шесть зрителей в обмороке! А знаете ли вы, что в консерватории я читаю лекции по теория музыки: до-ре-ми-фа-соль-ля-си, кошка села на такси?

– Разыгрываете? – фыркнула Галина.

– Разыгрываю, – согласился инспектор.

Гостья поежилась, словно замерзла от горячего кофе, и беспомощно посмотрела на хозяйку.

– Он шутник, – успокоила ее Лида.

– Я хочу открыть жуткую тайну, – серьезно заговорил инспектор. – Я никакого отношения не имею к искусству, а работаю токарем.

– Опять разыгрываете?

– Разыгрывает, – подтвердила Лида. – Он милиционер.

– Без звания? – спросила Галина.

Петельников встал и произнес высушенным, усталым голосом, какой у него бывал после дежурства:

– Простите меня, Лида.

Он посмотрел на нее долгим взглядом: «Стоит ли щадить глупость?» Лида ответила таким же: «Стоит быть терпимым».

Из дневника следователя. Все ли ищут смысл своей жизни? Я думаю, что все. Может быть, «ищут» – слишком громко сказано, но каждый хоть раз в году задумывается о себе, о своем месте, о своем назначении… Каждому хоть раз в году становится грустно от утекающего времени. И каждый хоть раз в году удивленно спрашивает себя, для чего и как живет.

Есть люди, которые, задумавшись, отвечают благостно и довольно: «Живем не хуже других». Есть те же самые люди, которые, задумавшись в эту сокровенную минуту, вздохнут и скажут: «А хочется жить лучше других».

Есть, есть люди – сколько их? – которые в формуле «жить, как живут все» видят смысл жизни. Да что там смысл – счастье свое в ней видят.

Из газеты «Простофили». Как известно, самый надежный способ получать деньги – это работать. Не так думала некая Калязина А. С., которой не давали покоя лавры небезызвестного Остапа Бендера. Только в отличие от него Калязина не утруждала себя поисками оригинального способа извлечения денег из карманов граждан. Она сделала просто: взяла в руки мокрый платок, села в скверике и со слезами на глазах начала рассказывать прохожим душещипательную историю о том, что у нее якобы сгорел дом и муж. И люди клали ей в дрожащую ручку деньги.