Долгое лето

Токацин .

– Ух ты!
– Фрисс растерянно усмехнулся.
– Нецис, а ты точно не утащил её тайком? Нехорошо будет, если Х"са и Нахак на нас обидятся.

– По правде говоря, ты спас Х"се и Нахаку дом и отчасти жизнь, - слегка нахмурился Некромант.
– Не бойся, он знает.

Дорога уходила на восток, в красно-зелёные дебри, медленно поднимаясь на насыпь. Внизу медленно струились бесчисленные ручьи, и колыхалась подёрнутая зелёным мхом болотная гладь. Затопленный по колено край, называемый Чьеншу, отделял Чьонсу от приграничной крепости Шайин - или, как её упорно называл Нецис, Шалгон, или Папоротниковая Крепость. Фрисс знал уже, что Шалгон построили Нерси - в те времена, когда Нерси"ат простирался от моря до самой Айятуны, и вся Страна Дракона была частью его владений. И Шалгон, и величественный Ксиннирг у подножия Высокого Арлакса - тот Ксиннирг, камни башен которого пошли потом на мостовые и фундаменты для тростниковых хижин Чьонсы. И отчего-то вспоминать о тех разрушенных городах в Стране Дракона не любили.

Гигантские мхи встали вокруг стеной. Тонкий худосочный викасан с тёмными листьями-чешуйками, светло-зелёная волокнистая менесса, впитывающая воду, как губка, жёсткий пурпурный холг - безлистный мох, сплетающийся всеми ветвями в непроходимую сеть, разлапистый талхис, устилающий склоны и скрывающий под собой вязкую топь... Высоко над головой Фрисса, на ветвях папоротников и огромных деревьев с толстыми, словно раздутыми, ветвями ярким многоцветным огнём горели цветы - цвели ползучие лозы, и Речнику мерещилось, что некоторые из них медленно шевелятся. Чья-то икра свисала с веток холга, в кронах порхали дикие фамсы, вспугнутые микрины мелькали над дорогой, и ещё чьи-то глаза сверкали в зарослях - Фрисс уже не стал вглядываться.

– Тучи там или плотный туман?
– Речник покосился на пелену, заслонившую небо.
– Есть такая небесная тварь - хасен, хищная туча... Тут такие не водятся?

– Водятся, и в несметном количестве, - кивнул Некромант и посмотрел на Фрисса с радостным удивлением.
– Хасен - малоизвестное существо... во всяком случае, к западу от Чьонсы. Ты сталкивался с ними раньше?

– Было дело, пришлось сразиться, - ответил Речник. Ему вспомнился огромный летающий корабль, строй Высоких Сосен вокруг, клубящийся туман и выводок хищных тварей, похожих на длинные бочки... и их предводитель, весь в острых плавниках и ореоле трескучих разрядов. Фрисс не хотел бы столкнуться с хасеном ещё раз.

Что-то липкое закапало сверху на замешкавшего Гелина. Он затряс головой, желтоватая жижа полетела во все стороны. Фрисс посмотрел наверх и увидел проворно сползающую по всем стволам одновременно лозу с листьями-трубками. В приоткрытых кончиках трубок что-то сверкало.

– Тирикка!– молния вспорола тягучий воздух, разметала обрывки листвы. Разорванная пополам лоза вылила на путников не меньше ведра жёлтой дряни и быстро втянулась в укрытие. Нецис молча достал из сумки колбу, зачерпнул из лужи на спине Гелина и спрятал колбу обратно.

– Да, хороший лес. Недаром жителей не видно, - поморщился Речник, вытирая липкий сок со лба. Волосы Фрисса склеились, и к ним уже начали прилипать травинки и соринки. Где-то поодаль слышался стук и чавк - рубили сочный папоротник, а может, молодые побеги Чилонка. И то, и другое, как говорил Нецис, годилось на еду, если правильно сварить. Ничего более съедобного Фрисс вокруг не видел, как ни оглядывался. Впрочем, не видел он и едоков. Дорога вымерла - с тех пор, как Чьонса скрылась за деревьями, ни один всадник не поравнялся с путниками, ни один пеший не вышел им навстречу. Только мегины мелькали иногда среди ветвей - как видно, их наездники не боялись хищных туч.

– Жители не выходят за стены, - хмуро посмотрел на Речника Некромант.
– Никто не хочет быть принесённым в жертву. Мне, признаться, тоже не по себе... не столько из-за жертвоприношения - тут всегда хватало жестоких безумцев - сколько из-за того, что оно было принято. Столкнуться с Джиланом, сыт он или голоден, я не хочу.

Фрисс открыл рот, чтобы спросить о Джилане, но промолчал и только покачал головой. Чем дальше он смотрел на пурпур и тёмную зелень вокруг и на серую муть сверху, тем менее реальным казался ему этот лес, и тем явственней моховые дебри напоминали окраину Кигээла. Да, отчего бы древнему богу тлена и не жить тут, среди папоротников и мхов, гниющих на корню, среди хищных лиан, ползучих грибов и летающих медуз...

– Ночевать нам придётся в лесу, - сказал Нецис, покосившись на сумрачное небо.
– Здесь ещё нет большой опасности. Но я сразу попрошу тебя, Фрисс, ни в коем случае не отходить от дороги более чем на три шага, даже при свете дня, а тем более - в темноте. Пурпурный Лес очень недружелюбен к чужакам.

– Ясно, - кивнул Фрисс. "Да, завёл меня Аойген..." - думал он, срубая и выкидывая на обочину длинный колючий побег хищной лозы. "Но это ничего, мы с Нецисом выберемся. Хорошо, хоть Кесса в безопасности... её там, в Венген Эсе, никто не тронет. А попади она сюда, наверняка бы куда-нибудь влезла. Чёрная Речница..." Он задумчиво усмехнулся и погладил запястье, разрисованное волнистыми чёрными линиями - символами ожидания и надежды.

Сумерки подступили исподволь, стемнело незаметно - Фрисс всё думал, что тучи набухают водой и готовятся обрушить на путников ливень, и вдруг понял, что дело не в тучах - солнце ушло, и в лесу властвует мрак. Гелин улёгся прямо на дорогу - чёрные камни ещё хранили тепло. Фрисс спешился, прошёл немного по мокрой мостовой, вступил в чавкающий мох на обочине и со вздохом вернулся назад и сел на спину демона.

Костёр разводить не стали. Речнику отчего-то не хотелось тревожить мрак - он не удивился бы, если бы чёрные волны вдруг ожили и раздавили его светильник вместе с ним самим. В лесу стрекотали невидимые в темноте насекомые, что-то шелестело и булькало, летучие мыши с пронзительным писком проносились над дорогой. Фриссу казалось, что они слишком громко орут.

Речник ел вяленого фамса, завернув кусок в подсохшую лепёшку, и пытался представить, что он на Реке, и что жуёт он ирхек с Листовиком, но сладковатый привкус фамса - ягодами и нектаром, что ли, кормят этих рыб?
– всё время напоминал Фриссу, что и Река, и Листовики бесконечно далеко. Он тихо вздохнул и погладил Алсага по тёплому боку. "Вот так мы и затерялись," - с тоской думал он.

Некромант, торопливо проглотив свою часть еды, развернул странного вида книгу и что-то выводил в ней тростниковым пером в холодном свете Квайи, окутавшей его пальцы. Фрисс не мог вспомнить, чтобы эта книга раньше попадалась ему на глаза. Она была сшита из чего попало - рядом с тонкими листами светлого велата зеленели листья Улдаса, выпирали куски плохо выделанного пергамента и белели тонкие листы вовсе неведомого материала, и многие страницы уже были исписаны. С переплёта из тёмно-серой потрёпанной кожи свисали костяные и каменные бусины и пластинки, а уголки книги были окованы нэйнской сталью. Вещь выглядела очень древней и далеко не безопасной.

– Тебе не темно?
– нерешительно спросил Фрисс, пытаясь заглянуть в написанное из-под руки Некроманта. Нецис вздрогнул, покачал головой, торопливо вывел ещё несколько знаков и со вздохом облегчения захлопнул книгу.

– Ну вот и всё. Пусть лежит до утра. Надеюсь, он отзовётся... А, совсем забыл.

Он отодвинул стальные скрепы, в которых, как в оправе, поблескивала тройка обсидиановых пластин. Это были лезвия для небольших ножей, сложенные одно к одному, как лепестки цветка. Некромант осторожно повернул их, и они встали острыми гранями вверх.