Долгое завтра
Шрифт:
– Фонарь может погаснуть прежде, чем мы доберемся туда, – сказал он Исо.
– Конечно, – ответил тот, – давай побыстрее.
Мальчики заторопились. Когда они нашли то место, где ручей впадал в реку, Исо уменьшил свет фонаря и дрожащими руками вытащил радио. Лен опустился на корягу, тяжело дыша. Он почувствовал боль в боку и придавил это место руками. Полноводный весной ручей шумел, словно настоящая река.
В том месте, где он впадал в Пиматанинг, образовались пенные водовороты и пороги. Вода поднялась почти до того уровня, где сидели Лен и Исо, темная, с отраженными в ней звездами, и ночь была наполнена ее журчанием.
Исо
Лен, вскрикнув, подался вперед, но Исо успел поймать радио за выступавшую катушку, проволока размоталась, и радио с глухим стуком упало в прошлогоднюю траву. Исо неподвижно уставился на него и на катушку с размотанной проволокой.
– Я сломал его, – повторял он, – я сломал его. Подойдя ближе, Лен опустился на колени.
– Нет, совсем нет! Посмотри сюда, – он поднес радио совсем близко к фонарю. – Видишь эти пружинки? Катушку и нужно было разматывать.
Преодолевая волнение, охватившее его, Лен повернул кнопку. Он ждал привычного шума и потрескивания, и сегодня шум был сильнее, чем раньше. Исо поднял конец проволоки и двинулся назад, разматывая ее. Внезапно послышался голос: «…для меня возврат к цивилизации – это падение. Но все равно я передаю, что баржа на реке будет готова к разгрузке, как только…»
Снова рев и треск. Исо до предела размотал проволоку. И далекий, далекий голос произнес: «Шермэн интересуется, что слышно от Буеров. Он не дал…»
Это был конец. Треск и шипение возобновились, на этот раз так громко, что, казалось, их могут услышать в деревне. Сквозь неясный шум голос пробился вновь, но слов разобрать не удалось Исо свернул проволочку и вновь засунул катушку в углубление. Они спрятали радио на прежнее место, в дупло, прикрутили фонарь и неохотно побрели назад, к дому. В тусклом отблеске фонаря сияли и искрились их глаза.
Часть 6
Сначала вдалеке показалось облачко пыли, затем брезентовая вывеска, выбеленная на солнце, весело замелькала в молодой зелени деревьев. Вывеска приближалась, уже был виден весь фургон, а упряжка лошадей превратилась в великолепную позвякивающую упряжью шестерку лошадей, выступающих гордо, словно императоры.
Высоко на сиденье, легко удерживая поводья, восседал мистер Хостеттер, борода его развевалась по ветру, а пиджак и штаны были покрыты серой дорожной пылью.
– Я боюсь, – сказал Лен.
– Тебе-то чего бояться? – с недоумением спросил Исо. – Ты ведь никуда не собираешься.
– И ты, скорее всего, тоже, – пробурчал Лен, глядя на фургон, пересекающий речку по шаткому мостику.
– Да я вовсе и не надеюсь на то, что это так просто.
На дворе стоял июнь во всей красе нежной зелени. Лен и Исо сидели на самой окраине деревни у мельничного колеса, с которого шумно стекала вода Тут и там, словно язычки синего пламени, шныряли зимородки. Сегодня на майдане собралось все население деревушки, все до единого, кроме тех, кто был слишком юн, слишком стар или болен, и по этой причине вообще не мог двигаться. Съехались друзья и родственники из Вернона и Вильямсфилда, из Эндовера и Фармдайла, из Бургхилла и других одиноких ферм и деревушек, разбросанных неподалеку от Пайперс Рана.
Был праздник сбора земляники – первое крупное событие лета, на который собирались все. Многие не видели друг друга с тех пор, как выпал первый снег, и теперь были рады поболтать, укрывшись
Лен и Исо оставались на своих местах, на расстоянии наблюдая за происходящим. Лену очень хотелось остаться незамеченным отчасти из-за украденного радио, отчасти ему неловко было осознавать, что они почти друзья, и он знает секрет мистера Хостеттера. Одним словом, встречаться с ним Лену не хотелось.
– Когда ты собираешься сделать это? – спросил Лен.
– Посмотрим.
Исо пристально наблюдал за фургоном. С тех пор, как мальчики нашли подход к радио, Исо странным образом изменился: стал замкнутым, почти избегал Лена, иногда даже не замечал его.
– Я пойду туда, – сказал однажды Исо, имея в виду Барторстаун, и с тех пор терпеливо ждал приезда Хостеттера.
Исо схватил Лена за руку, больно стиснув ее:
– Разве ты не хочешь пойти со мной?
Лен опустил голову. Он постоял с минуту молча, затем сказал:
– Нет, я не могу, – и отстранился от него, – не сейчас.
– Тогда в следующем году. Я расскажу ему о тебе.
– Посмотрим.
Исо хотел сказать что-то еще, но, казалось, не мог подобрать слов. Лен отошел. Он быстро поднимался по крутому берегу, вначале медленно, затем все быстрее и быстрее, почти бегом. По щекам текли горячие слезы, что-то внутри кричало: «Трус, трус, он уйдет в Барторстаун, а ты побоишься и навсегда останешься в этой дыре!» Лен ни разу не оглянулся.
Мистер Хостеттер провел в Пайперс Ране три дня. Это были самые тяжелые и долгие дни в жизни Лена.
«Ты еще не можешь уйти, – настойчиво твердил он себе. – Мать будет плакать, а отец винить себя, я не хочу делать родителей несчастными». Но неотвязная мысль последовать за Исо не покидала Лена.
Обремененный своей тайной, Лен выполнял обычную работу спустя рукава. Он не отходил от дома, лес и поле больше не манили его. Мать принялась лечить его лавровым чаем. А Лен все время с напряжением прислушивался, не раздастся ли цокот копыт по дороге, он ждал, что приедет дядя Дэвид с вестью о пропаже Исо.
На третий день вечером он действительно услышал топот быстро приближающейся лошади. Лен как раз помогал матери мыть посуду. Было еще светло, на западе алел закат. Нервы Лена болезненно напряглись, и тарелки вдруг стали скользкими и непослушными. В воротах показалась тащившая повозку лошадь, затем – еще лошадь, и еще повозка, и еще. Во двор вышел отец, Лен последовал за ним, стараясь унять предательскую дрожь в коленках. Он ожидал одну повозку – дяди Дэвида, но три…
Все в порядке, дядя Дэвид здесь. Он сидел в своей повозке вместе с Исо. Рядом с ним был мистер Харкнис. Во второй повозке сидели мистер Хостеттер, мистер Нордхолт и мистер Клут. В третьей – мистер Фенвэй с мистером Глессером.