Долина долгих снов
Шрифт:
Храм был построен из яшмы — неимоверно твёрдого узорчатого камня. Что за люди жили в Долине долгих снов? Как смогли они построить такой грандиозный храм из этого прекрасного, вечного материала, который давали, по-видимому, окружающие горы? Неужели это творение таких людей, как Путра, или же предков этих белобородых?
Центральная часть храма была сделана из редкостной зелёной яшмы. Боковые башни её представляли собой гигантские конусы из перламутрово-белого камня, похожего на китайский нефрит. Египетские пирамиды по сравнению с этим храмом были жалкими кучками камешков.
И снова перед нашими путешественниками
Они миновали многочисленные залы, большие и маленькие, совсем тёмные и ярко освещенные дневным светом, проникавшим сюда неизвестно как. Потом белобородые привели Максима, Полю и Увайса в большой сад, разбитый тут же, в пределах храма. Белобородый рулевой пригласил наших путешественников войти в одну из беседок, разбросанных вокруг. Как только они вошли, белобородые бросили в беседку их рюкзаки, и двери закрылись.
— Приехали, — констатировал Максим. — Теперь можем отдыхать. Но мне почему-то кажется, что мы попали сегодня не к таким приятным людям, как Путра и его товарищи. Что ты скажешь на это, Увайс?
Увайс молчал. Он уже понял, что убежать отсюда невозможно. Каменный мешок, в котором они сидели, был достаточно крепок. Двери заперты надёжно. В маленькие дырочки под крышей свободно могла пролететь ласточка, но для человека они были слишком узкими.
— Тебе не удалось узнать, Поля, куда это нас привели? — спросил Максим.
— Я ведь сказала — в Яшмовый храм, — ответила девушка.
— Это мы знаем, — невесело сказал Кочубей, — а детальнее?
— Ты ведь сам видел, что белобородый молчал всю дорогу, как немой.
— В таком случае воспользуемся свободным временем и наведём порядок в своём хозяйстве, — предложил Максим.
Они развязали рюкзаки и начали выкладывать на белый каменный пол свои вещи. Как и предвидел Максим, сухари и печенье превратились в куски затвердевшего теста. Записи, которые Кочубей вёл на протяжении всей экспедиции, размокли в воде, чернила расплылись по страницам, и не было возможности разобрать хотя бы одно слово. Поля принялась раскладывать испорченную в воде одежду, и вскоре беседка имела вид маленькой прачечной.
Увайс занялся приготовлением завтрака. Он открыл две банки консервов, разложил на платке то, что было когда-то хлебом, соскрёб с бумажных обёрток остатки шоколада. Завтрак был хоть куда!
— К нам вскоре, наверно, придут, — высказала догадку Поля. — Не может быть, чтобы о нас никто не побеспокоился. Вспомните, какая гостеприимная встреча была вчера.
— Но вчера мы были совсем в другом месте, — напомнил ей Максим. — К тому же, если я не ошибаюсь, Путра говорил нам, что хочет спрятать нас от каких-то белых братьев. Возможно, эти братья нас всё-таки отыскали, и мы сейчас находимся у них.
— Ты думаешь, что белобородые молчальники — это и есть мифические белые братья? — спросила Поля.
— Посмотрим, — уклончиво ответил Кочубей. А пока что неплохо было бы достать хоть немного обыкновенной холодной воды. — И он начал стучать кулаками в дверь.
Увайс бросился помогать ему, но все их усилия были напрасны. В саду царила мёртвая тишина. Никто не подходил к их тюрьме. Только вечером, когда в саду начало смеркаться, загремел засов на дверях и тот же белобородый рулевой жестом попросил их идти за ним.
Они пошли по направлению
Постепенно к одиночным глухим ударам присоединились более частые, и уже не было сомнения в том, что это — барабаны. Затем в глухое бормотание барабанов вплелись пронзительные голоса медных труб, и невидимый хор запел торжественный хорал, вроде того, какой нашим путешественникам довелось слышать вчера. Где-то зазвонили колокола, и могучие слоны вспугнули своим густым рёвом вечерние сумерки.
— Готовится грандиозная демонстрация, — заметил Максим. — Не съедят ли нас сейчас живьём?
— Не говори глупостей! — сурово глянула на него Поля.
Они вышли на большую овальную площадь перед воротами центральной башни Яшмового храма.
Сотни смуглых мужчин в белых тюрбанах и белых повязках на бёдрах, выстроившись ровными шеренгами, били в барабаны. У каждой шеренги были другие барабаны. У одной — большие, круглые, как обыкновенные оркестровые турецкие барабаны, у другой — продолговатые, как ульи для пчёл, у третьей — напоминали две большие лейки. Были тут барабаны размером с блюдце, а были и как мельничный жёрнов. И всё гудело, бубнило, дребезжало, лязгало так громко, что хоть уши затыкай.
Голые танцовщицы с серебряными зонтиками над головой кружились перед дверью храма в пленительном танце. Трубачи, стройные, молодые, с медными браслетами на крепких ногах и руках, изо всей силы дули в свои крикливые инструменты, а большой отряд белобородых людей в круглых белых шапках-тарелочках выстроился по обе стороны высоких дверей, из которых, очевидно, вот-вот должна была выйти какая-то торжественная процессия.
И действительно. Двери мягко, беззвучно отворились, и в тёмной глубине храма, озарённая желтоватым пламенем камфорных светильников, появилась целая сотня белых, украшенных цветистыми попонами слонов. На спинах у слонов по двое и по трое, прячась под серебристыми четырёхугольными зонтами, сидели удивительно белые люди. У них была белая, как бумага, кожа на лице и руках, белые волосы на продолговатых маленьких головках, белые ресницы. Зато глаза у этих белых людей были красные, как у кроликов. Красноглазые сидели на спинах слонов, надменные и неприступные.
— Теперь я понимаю, о каких братьях все время шла речь, — сказал Максим. — Мы попали в царство альбиносов. Эти люди, воспользовавшись бесцветностью кожи для доказательства своего превосходства над темнокожими жителями Долины долгих снов, захватили здесь всю власть в свои руки. Вы видите, как их встречают! Подобных почестей не знали, должно быть, и египетские фараоны…
Среди однообразного белого потока внезапно появилось чёрное вкрапление — несколько альбиносов ехало на маленьких чёрных слониках. За ними шёл большой отряд белобородых мужчин с высокими чашами в руках, а дальше медленно передвигался гигантский серый слон, весь в золотых и серебряных ризах, затенённый двумя — один над другим — балдахинами. Перед ним выступало несколько мускулистых воинов, в руках у которых поблёскивали широкие тяжёлые мечи.