Долина драконов
Шрифт:
– Я встал пять часов назад, - последовал ответ, намекающий на то, что позавтракать Владыка давно уже успел.
И от этого стало несколько неуютно.
– Вам не нужно со мной сидеть, - пробормотала я, опустив взгляд.
– Почему?
– вопрос заданный ледяным тоном.
– У вас дел много, - пояснила, отрезая кусочек оладушка, - не зря же вы встали ни свет ни заря.
Владыка промолчал.
И некоторое время мы завтракали молча, я с наслаждением ела оладушек, он молча пил чай маленькими глотками, в камине весело потрескивало пламя.
А потом любопытство опять победило, и украдкой разглядывая спальню, я все же спросила:
– Вы часто спите здесь в форме дракона?
Владыка отреагировал вопросительно вскинув бровь.
– Двери, - я указала на те, что вели на балкон, - бассейн, отполированный камень… Такое ощущение, что все это рассчитано на драконью форму.
Поведя плечом, он пояснил:
– Я - боевой дракон. Иногда менять форму становится проблематично. Поэтому да - ваши выводы верны.
Прожевав еще кусочек блинчика, я переспросила:
– Боевой?
Владыка странно посмотрел на меня, усмехнулся, и насмешливо поинтересовался:
– Не похож?
Я пожала плечами, потом призналась:
– Никогда не думала, что драконы бывают разные… и чем-то отличаются друг от друга.
Дракон отреагировал полуулыбкой, затем произнес:
– Боевые драконы отличаются от прочих. Мы - живорожденные. Мы рождаемся в человеческой форме и это требует особых усилий от матерей, на которые далеко не каждая драконница согласна. Фактически это привело изначально к резкому сокращению численности боевых драконов, а после к закону, обязавшему всех аристократок после рождения дракона и наследника, производить одного боевого дракона в принудительном порядке.
Я так и замерла, не донеся очередной наколотый на вилку кусок оладушка до рта.
Владыка же продолжил, иронично-издевательским тоном:
– Посмотрите на меня внимательнее - у меня шире плечи и массивнее телосложение даже в человеческой форме, не говоря об истинной. Стремительнее оборот. Резче движения. Сопоставьте с известным вам уже Хатором, супругом госпожи Камали, и сделайте очевидные выводы.
Опустив взгляд, тихо ответила:
– Я сделала. Они мне не понравились.
– Это уже интересно, - разделяя слоги медленно произнес он.
– И чем же они вам не понравились?
Не знаю, стоило ли мне вообще об этом говорить, но я почему-то сказала:
– Ваша мать не любила вас?
Владыка промолчал. Я упорно смотрела в свою тарелку и не поднимала глаз.
– Любопытный вывод, - после долгого молчания, произнес дракон.
– А ваша? Вы были любимой дочерью?
Я попыталась было ответить и… не смогла. Отложила наполовину съеденный оладушек, взяла новую чашку с чаем, сделала глоток и ответила:
– Не знаю. Она умерла, производя меня на свет.
А затем, торопливо выпалила:
– Но бабушка меня очень любила!
Владыка никак не отреагировал на мои слова. Набравшись смелости, осторожно взглянула на него, натолкнулась на пристальный взгляд серебристо-зеленых глаз с вертикальным драконьим зрачком, вздрогнула и добавила:
– Про отца не спрашивайте, я не помню его. Бабушка рассказывала, что он не пережил гибели мамы и сгинул в лесу зимой… по весне нашли только.
– Мне жаль, - глухо произнес Владыка.
– Мне вас тоже, - призналась я.
Усмехнувшись, дракон ответил:
– По причине чего? Мои родители живы.
Это было… неожиданно.
Настолько неожиданно, что я едва не пролила чай, причем на себя.
– Осторожнее, - посоветовал Владыка.
Он сел удобнее, согнув ногу в колене и опираясь на нее, затем объяснил:
– Бремя черного дракона - тяжелая ноша. После случившегося с Владыкой отец не пожелал взваливать его на себя, он остался ухаживать за матерью, вдали от столицы.
– А что случилось с вашей матерью?
– прошептала я, ожидая худшего.
Дракон улыбнулся, отрицательно качнул головой, но все же ответил:
– Она тяжело восприняла… случившееся.
Я поняла, что разговор стал болезненным, решила перевести тему и спросила:
– Так значит, иногда вы ночуете здесь в драконьем облике, если не можете сменить облик?
– Нет, - по губам Владыки скользнула тень усталой улыбки.
– Ночевал ранее, когда был подростком. Проблемы со сменой облика у боевых драконов проходят к определенному этапу взросления, но… - и вот теперь он улыбнулся, - остается привычка.
У Владыки была удивительная улыбка, очень мягкая, теплая, меняющая его суровый облик, притягательная и искренняя. Насмешливыми и ироничными были полуулыбки, а вот улыбка - она вызывала желание улыбнуться в ответ, я сама не заметила, как действительно улыбнулась. В камине потрескивало драконье пламя, мои ладони согревал теплый ароматный чай из листьев земляники, за окном сверкал солнечный день, в душе разливалось что-то радостное и радужное…
И вдруг раздался дикий, совершенно жуткий, страшный, стонущий возглас, оборвавшийся хриплым криком!
Я вздрогнула, расплескав чай, и в ужасе посмотрела на Владыку, чье лицо окаменело, а в глазах отразилась неимоверная злость.
Злость?
От чего? От того, что какой-то из пленников, не выдержав мучений и боли, сорвался на крик? Это повод для злости?!
– Вернетесь вечером самостоятельно, или за вами залететь?
– раздраженно поинтересовался Владыка, поднимаясь одним резким движением.
– Приду сссама, - ответила, опустив глаза.
– Счастлив!
– отозвался дракон, и, развернувшись, вышел.