Долина лошадей
Шрифт:
– Эйла… я… я хотел спросить кое о чем, но боюсь тебя обидеть.
– Почему тебя это беспокоит? Если ты хочешь что-то сказать, скажи. – В ее тоне по-прежнему звучали раздраженные нотки, и Джондалар начал жалеть о том, что решился раскрыть рот.
– Ты права, мне следовало подумать об этом гораздо раньше. Но все-таки… я хотел спросить… как ты охотишься с таким копьем?
Вопрос Джондалара озадачил Эйлу.
– Сначала я выкапываю яму, а потом бегу… нет, гоню к ней стадо. Но прошлой зимой…
– Ты делаешь ловушку! Ну конечно, чтобы нанести удар таким копьем,
Эйла кивнула. Она слегка насторожилась, но в ней проснулось любопытство.
– Ты… ты замечательная охотница, особенно если учесть, каким оружием ты пользуешься, но мне кажется, я мог бы помочь тебе, показать новое, более удобное оружие, если ты согласишься.
Раздражение Эйлы улетучилось без следа.
– Ты хочешь показать мне новое, более удобное оружие?
– И более удобный способ охоты… но только если ты не против. Тебе придется потренироваться…
Эйла изумленно покачала головой:
– Женщины из Клана не охотятся, и мужчины не разрешали мне этого делать, даже с помощью одной только пращи. Но потом Бран и Креб дали мне позволение, чтобы умилостивить мой тотем. Пещерный Лев – весьма могущественный тотем, и он поведал им о своем желании увидеть, как я охочусь. Они не посмели воспротивиться ему. – Внезапно ей живо припомнились события тех дней. – Они совершили особый ритуал. – Она прикоснулась к маленькому шраму на горле. – Креб взял у меня немного крови, чтобы принести ее в жертву Древним, и я стала Женщиной, Которая Охотится.
Когда я нашла эту долину, у меня не было никакого оружия, кроме пращи. Но я никак не могла обойтись одной только пращой, поэтому я сделала копья, похожие на те, с которыми охотились мужчины, и как-то научилась с ними обращаться. Вот уж не думала, что когда-нибудь мужчина предложит показать мне более совершенное оружие и другие способы охоты. – От волнения она на мгновение приумолкла и опустила глаза. – Это было бы замечательно, Джондалар, не могу выразить, как я тебе благодарна.
Морщинки на лбу у мужчины наконец разгладились. Ему показалось, что по щеке Эйлы сбежала слеза. Неужели это так важно для нее? А он еще боялся нечаянно оскорбить ее. Удастся ли ему когда-нибудь научиться ее понимать? Чем больше он узнает о ней, тем более загадочной она кажется. И как она сама научилась охотиться?
– Мне нужно будет сделать для этого кое-какие орудия. А еще мне понадобится кость. Я отыскал кости оленей, они как раз пригодятся, но их придется намочить в воде. У тебя найдется какой-нибудь сосуд для этого?
– У меня много сосудов. Тебе нужен очень большой? – спросила она, поднявшись с места.
– Ты можешь сделать это после того, как поешь, Эйла.
Но Эйла так разволновалась, что ей расхотелось есть. Впрочем, Джондалар еще не доел. Она села и принялась ковыряться в еде. Вскоре Джондалар заметил, что у нее совершенно
– Ты хочешь выбрать сосуд прямо сейчас? – спросил он. Эйла порывисто поднялась с земли и направилась было туда, где хранились ее припасы, но тут же вернулась за каменным светильником. В глубине пещеры всегда было темно. Она передала светильник Джондалару и принялась разбирать уложенные одна в другую корзины и сосуды из березовой коры. Джондалар приподнял светильник повыше и огляделся по сторонам. Сколько тут вещей, куда больше, чем могло бы ей пригодиться.
– Ты сама все это сделала?
– Да, – ответила она, продолжая разбирать запасы.
– Должно быть, ты потратила на это много дней… месяцев… лет. Сколько времени тебе потребовалось?
Эйла призадумалась, не зная, как лучше ответить.
– Много, много времени. В основном я занималась этим в холодное время года, когда больше делать было нечего. Тебе подойдет какой-нибудь из них?
Он окинул взглядом расставленные ею по полу сосуды, а затем взял один из них в руки, чтобы посмотреть на качество работы. Уму непостижимо. Даже если она работает весьма искусно и проворно, для того, чтобы сплести столько корзин и изготовить все эти сосуды из коры, потребовалось немало времени. Как давно она тут живет? В одиночестве.
– Вот этот мне подойдет, – сказал он, указывая на продолговатый деревянный сосуд с высокими краями. Пока он стоял, держа светильник, Эйла аккуратно сложила все по местам. «Она была еще почти совсем девочкой, когда пришла в эти края, – подумал Джондалар. – Сколько же ей лет сейчас?» Он затруднился ответить на свой вопрос. Эйла была удивительно искренней и наивной, а потому казалась совсем юной, хотя ее пышное тело свидетельствовало о том, что перед ним зрелая женщина. «Она родила ребенка, она бесконечно женственна, но как узнать, сколько ей лет?»
Они спустились к реке по тропинке. Джондалар наполнил сосуд водой и осмотрел кости оленей, которые оставил рядом с кучей отходов.
– Вот тут трещина, которой я раньше не заметил, – сказал он и показал ее Эйле, а затем отбросил эту кость в сторону. Остальные Джондалар положил в сосуд. По возвращении в пещеру он снова попытался определить возраст Эйлы. «Она опытная целительница, а значит, она не может быть совсем юной. Но наверное, она все-таки моложе меня». – Эйла, сколько времени ты тут провела? – спросил он, не в силах сдержать любопытство.
Она задумалась, не зная, как ему ответить, как объяснить, чтобы он смог понять. Она вспомнила о палочках с зарубками, но хотя Креб объяснил ей, как ими пользоваться, по правилам ей не полагалось этого знать. Вдруг Джондалар будет недоволен? Но он скоро уйдет отсюда.
Эйла достала палочки, на которых отмечала зарубками каждый день, развязала шнурок и разложила их.
– Что это такое? – спросил Джондалар.
– Ты хочешь узнать, сколько времени я тут провела. Я не знаю, как объяснить тебе словами, но с тех пор, как я отыскала эту долину, я каждую ночь делала новую зарубку на палочке. Я провела тут столько же ночей, сколько ты видишь зарубок на этих палочках.