Долина Моленклоу
Шрифт:
Я посмотрел на окружающих. Их лица нисколько не поменялись и остались такими же как и несколько минут назад. Словно выбитые из камня, они молча смотрели вперед и ждали реакции главного в этом помещении. Тул не заставил себя долго ждать и спустя всего пару секунд разразился одобрительными словами. Он смеялся так, что его легкие буквально изрыгали громогласный рокот, который разлетался во все стороны и оседал на стенах его кабинета. Но вскоре он стих...
– А если они не поведутся на эту уловку? Что если мародеры не начнут стягивать силы, а наоборот - будут отступать назад, стараясь сберечь
Это был хороший вопрос, ответ на который был весьма неприятным, но решал несколько проблем одним махом.
– Значит нужно дать им стимул для этого. В отряде должен присутствовать тот, ради кого они бросят все свои силы. Кто-нибудь, ради чьей смерти они не пожалеют своих людей.
– На живца значит? Хм... а что, вполне неплохо, как раз по мне и кто же будет тем смертником.
Я несколько помолчал.
– Только твое наличие, Тул, в этой группе может убедить их в серьезности атаки и заставит бросить все свои силы, чтобы уничтожить передовой отряд.
В зале повисла тишина. То, что было сказано оказалось слишком серьезным, чтобы просто так принять решение и пойти ва-банк, но я знал Тула. Знал, каков он был и понимал, что риск для него не более чем очередная схватка на арене, коих он выиграл уже бесчисленное количество. Самолюбие должно было взыграть и оно сделало свое дело.
Улыбнувшись и вновь буквально взорвавшись диким смехом, он одобрительно покачал головой. Его было просто не узнать.
– Ну что ж, придется тряхнуть стариной и вспомнить каково это было раньше. Бьюсь об заклад, что очень многие здесь мне пожелают умереть и не вернуться с этого боя. Буду рад разочаровать этих людей. Но есть одно условие, регуляр.
Я поднял глаза и посмотрел на него.
– Ты пойдешь со мной. Я хочу лично убедиться, из чего ты сделан.
Глава 9
Говорят, что война никогда не заканчивается. Что она живет внутри каждого, кто хоть раз в жизни видел как рвутся снаряды и взмывает в воздух земля, поднятая вверх дьявольской силой, что скрывалась внутри металлических оболочек и несла в себе нечто большее, нежели тротиловый эквивалент. Что солдаты рождаются и умирают на ней, будто отдавая дань тому существованию, ради которого они прибыли на эту землю.
Каждый взрыв, каждый выстрел, проносившийся рядом с головой, словно отголоски этой самой войны, всех войн, через которые пришлось пройти и на которых пришлось многое повидать. Они как спутники этой проклятой жизни, где перерывы между бросками и атаками заполнялись неудержимым желанием вновь окунуться в самую гущу сражений, чтобы по окончанию оного, опять бросится в бой.
Я не знал как это называется. Даже не хотел понимать, почему все происходит именно так, а никак не иначе. Мне просто было не до этого. Вся жизнь, словно один сплошной бой. Как одно мгновение между свистом падающей бомбы и разрывом ее на земле. Я перестал видеть смерть - все слилось воедино. Жалость больше не доставала меня, уступив место простой расчетливости и желанию выйти из боя живым.
Я перестал быть человеком.... Что-то внутри меня изменилось. Стало совершенно другим, не таким как было раньше. Безразличие, с которым я смотрел на бой, просто поражало меня и одновременно удивляло. Еще никогда в своей жизни я не был так равнодушен к происходящему и абсолютно не боялся признаваться себе в этом.
Глаза носились по прилегающей территории и захватывали все, что попадалось им на вид. Каждую мелочь, каждый осколок разорвавшейся гранаты, каждую пулю, проносившуюся над нашими позициями, и улетавшую прочь, оставляя после себя лишь металлическое эхо.
Наемники уже более часа удерживали позиции под шквальным огнем, который обрушился на наши головы из нескольких огневых точек. Прижавшись своими телами к земле и буквально врывшись в нее, мы смотрели по сторонам, ожидая нужного момента для ответного огня. Но он не наступал...
Каждая секунда боя казалось вечностью. Люди стонали от усталости и боли, но держались. На последних силах, на морально-волевых, но даже глупцу было понятно в этой ситуации, что вечно это продолжаться не могло и, надави противник еще сильнее, отряд мог бы просто рассыпаться как карточный домик.
– Тул! Тул, мы больше не можем держаться на позициях! Нужно отступать, иначе они нас просто уничтожат.
Я слышал наемника. Его все слышали и от этого жалобного, почти охрипшего от постоянного напряжения голоса, каждому из бойцов стало не по себе. Было очевидно, что наступать уже не было сил.
Мародеры знали, кто вел отряд в бой. Пущенный в "Скале" слух о готовящемся наступлении, распространился по городу как вонь от дохлой лошади и сделал свою грязную работу как надо. Они ждали нас. Стянув в нашем направлении основные свои силы, они давили на наши малочисленные ряды со всей мощью, которая только была доступна этим людям.
Отряд продвигался вперед. Потеряв всего шесть человек и солидно углубившись в позиции противника, мы сделали все, чтобы план, сформированный мной и утвержденный Тулом сработал. Спустя всего полтора часа после начала операции, перед нами уже находилась почти вся живая сила, которая только могла подойти к этому месту. Не давая поднять головы, они вели огонь из всего, что могло стрелять или хотя бы подходило для этого дела. Машины, словно метавшиеся крысы, объезжали нас со всех сторон, стараясь как можно быстрее взять в кольцо и не дать отступить назад. Этого мы не могли допустить и как только угроза окружения стало действительно опасной, Тул принялся отдавать указания.
– Все отступаем! Огонь вести только по машинам!
Пригнувшись, каждый из наемников принялся оставлять свои позиции и быстро, насколько это было возможно в подобной ситуации, уходить назад. Но огонь, который велся по нам был слишком плотный и любое неосторожное движение тут же приводило к смерти.
Я видел как очередь из сверкающих, рассекающих воздух, пуль пробила легкую броню наемника и буквально выпотрошила его. Они как голодные насекомые вгрызались в его тело и рвали все, что попадалось им на пути. Закричав и вскинув руки вверх, он вскоре замертво упал на землю. Но солдаты будто не видели этого. Один за одним, прикрывая друг друга, они отступали назад и старались как можно быстрее уйти с этих позиций, чтобы дать возможность авиации сделать свое дело.