Долина откровений
Шрифт:
Феликс метнулся в сторону. И тогда она выстрелила. Конечно, не попала. Но он побежал обратно в заросли. Юлия обернулась ко мне.
– Это он, – твердо сказала она, – ты видишь, что он придумал? Выбежал к нам без винтовки, чтобы мы поверили. А сам, наверно, приготовил нам очередную гадость. Я даже думаю, что он прикажет Равлюку и его людям нас уничтожить, чтобы здесь не оставалось никаких свидетелей. Ведь Равлюк и его охотники подчиняются непосредственно Феликсу.
– Слишком все непредсказуемо. – Я продолжал думать о том, что здесь произошло. Но если Юлия права, то Феликс действительно гениальный актер. Или она гениальная актриса? Такая мысль мне не приходила в голову. Она уходила в кусты, когда мы с ней говорили. Вернее, я ушел, оставив её одну. И у неё было время дойти до реки и ударить Ибрагима.
Она подошла к Ибрагиму, обняла его, достала нож и ударила несчастного под лопатку. Удар мог получиться сильным, ведь она много качалась в этих спортзалах. У неё безупречная фигура. Именно она налила воду из чайника своей подруге. И Алла погибла. Только с ямой не совсем понятно, но, возможно, у Юлии было время вчера ночью или сегодня утром. Иногда она уходила куда-то в кусты, и мы деликатно отворачивались. Неужели она могла так спокойно спланировать и убрать трех людей? Я смотрел на Юлию. Она ведь несколько лет была подругой самого известного криминального авторитета в Москве. И за ней послали человека, который должен был её опекать и охранять.
– Чего ты ждешь? – спросила меня Юлия. – Ты же хотел найти Феликса. И сейчас ты видел, куда он побежал. Найди его и верни. Отними хотя бы телефон, иначе мы навсегда останемся здесь.
Я поднял свой карабин и бросился в заросли. Как мне все надоело. Я весь исцарапан, у меня руки в колючках. И это проклятое солнце никак не унимается. Рядом раздалось шипение змеи. Я даже не обернулся. Сейчас мне не до змей. Но к вечеру трупы начнут разлагаться, и сюда поползет всякая нечисть. Вот тогда нам придется тяжко. И если вертолет не найдет нас до того момента, нас можно считать покойниками. От стервятников мы ещё отобьёмся, а вот от остальных хищников уйти не сможем.
Продираясь сквозь заросли, я снова вышел к яме, где лежал несчастный Дебольский. Посмотрел вниз. Бедный Леонтий Яковлевич, он сам выбрал для себя такую страшную смерть. Ну, зачем он выбрал этот остров? Хотя кто знал, что его ждет такой конец. Если бы мы всё о себе заранее знали. Мы даже боимся вспоминать своё прошлое, чтобы жить спокойно в настоящем. И достаточно было нам под влиянием этой травы начать вспоминать о своих грехах, как мы все возненавидели друг друга, убежденные в том, что каждый из нас самое мерзкое и гадкое существо на свете. А ведь по большому счету мы были не такими плохими. Несчастная Алла потеряла мать и должна была ухаживать за своим алкоголиком отчимом, даже не пытаясь изменить свою судьбу. Ей памятник нужно было ставить за терпение. Бедная Юлия пережила в детстве материнские неврозы, придирки и истерики неудавшейся актрисы. И до сих пор считает себя виноватой в смерти своей матери. Осторожный Леонтий Яковлевич просто попытался выйти из игры, понимая, что не сможет спасти своего старшего компаньона. А если бы даже у него это получилось, то он сам бы подставил себя под пули убийц. Я думаю, он точно знал – Арчил никогда бы не стал рисковать ради него.
Или Феликс. Все его финансовые махинации были частью того бардака, который царил в нашей стране в начале девяностых. Тогда нельзя было искать защиты в милиции или в прокуратуре. Тогда лучшей защитой были братки в малиновых пиджаках и с цепями на шее. Или Ибрагим, который пытался восстановить свою честь, что по кавказским понятиям не считается большим грехом. Я уже не говорю про себя. Я был выпивши и позволил себе немного лишнего. Но разве я в этом виноват? Помните поговорку: «Кобель не вскочит, если сучка не захочет». Не нужно обвинять мужчину, который всегда готов к подвигам, если женщина не собирается хранить верность своему супругу. Но кому это интересно? Получалось, что мы все в чем-то виноваты. А я считаю иначе. Но это сейчас, в спокойной обстановке, я анализирую и прихожу к таким выводам. А тогда мне было не до анализа. Я искал Феликса. И я его нашел.
Он вылез из оврага, куда, очевидно, спустился, чтобы спрятаться. И шагнул мне навстречу. Он ещё пытался что-то сказать. Но в этот момент раздался громкий выстрел. Кто-то выстрелил в него из зарослей кустарника. Мне не нужно было даже оборачиваться, чтобы посмотреть, кто именно стрелял. Я узнал грохот карабина Ибрагима, который
Глава 21
Я медленно приходил в себя. Над долиной уже не было этого испепеляющего солнца. Я вспомнил всё, что со мной случилось. И попытался пошевелиться. Но я был связан. По рукам и ногам. Я посмотрел под дерево. Там сидела Юлия. У неё было странное выражение лица. Непонятное. Неужели это она такой хладнокровный убийца? Я даже застонал от бешенства. И в этот момент передо мной выросла фигура… Фигура мужчины. Я не верил своим глазам. Это был… это был наш проводник. Кореец Ким До Су стоял передо мной. Он был жив! Но я собственными глазами видел его разодранное тело. Как он умудрился воскреснуть? Я был в таком состоянии, что готов был поверить в любое чудесное воскрешение, даже нашего проводника. Но представьте себе, как меня поразил этот кореец, когда он вдруг наклонился ко мне и на чистом русском языке спросил:
– Ты уже очнулся? Значит, всё в порядке. Сможешь меня услышать.
Я посмотрел на Юлию. Она не была связана и сидела под деревом, безучастно глядя на нас, словно была в некой прострации. Кореец уже успел развести костер и сел около него, прямо напротив меня.
– Откуда – прохрипел я, – откуда ты знаешь русский язык?
– Я из Хабаровска, – пояснил этот старик, – сорок с лишним лет назад я служил на Тихоокеанском флоте. Тогда на нас налетел шторм, и нашу шхуну оторвало. Мы были пятеро матросов, и я был старшим среди них. Но меня сразу выбросило за борт, а они четверо остались. Потом они плавали на этой барже почти месяц и варили из кожи своих сапог и ремней еду, чтобы не умереть с голода. Потом их нашли и сделали героями. Всех четверых. Про них писали все газеты мира. А я ударился головой об палубу, и меня смыло за борт. Чтобы не портить репортаж о героях, обо мне никто не вспоминал. Кому был нужен несчастный молодой кореец, которого смыло волной? У меня не было родителей, а моей тетке наверняка отписали, что я пропал без вести.
Меня официально сочли погибшим. А на самом деле меня подобрало индонезийское судно, которое шло в Джакарту. Потом целых три месяца я был между жизнью и смертью. А когда пришел в себя, ещё долго не мог вспомнить ни своего имени, ни откуда я появился. Но когда я наконец стал вспоминать, то понял. Меня на родине навсегда исключили из списков живых. Это были шестидесятые годы, и никто бы не позволил мне вернуться домой, ведь те четверо ребят, которые были в моей команде, стали настоящими героями. А меня нужно было вычеркнуть даже из памяти живых. Я переехал на Калимантан и поселился здесь. Так прошло больше сорока лет. В этих лесах я проводил большую часть своей жизни, но всегда тосковал по родине. Знаешь, как я тосковал, мечтал вернуться? В этих проклятых местах я провел столько лет. А потом у вас начались перемены, Советский Союз распался, на его месте появилась Россия. Я иногда читал старые газеты и узнавал про ваши перемены. Но никто не знал, что я тот самый корейский старшина, пропавший без вести.
Он подбросил веток в костер и продолжал говорить.
– Когда Хайрил сказал мне, что нужно помочь группе туристов, он рассказал, что вы приехали из России, из Москвы. И я сразу согласился вам помочь. Эти несколько дней я приглядывался к вам, пытался понять, какие вы люди и что вами движет. А вчера вечером я нарочно опоил вас травой аланг-аланга, смешанной с анчаром, чтобы вы полностью освободились от всего, что вас сдерживало и сковывало. Это как сыворотка правды, о которой я однажды читал в английских газетах. Я ведь был корабельным старшиной.