Долина Пламени (Сборник)
Шрифт:
— Ты знала? — спросил он.
— До сегодняшнего дня — нет, — ответила Сью. Почему-то никому из них не хотелось в эту минуту общаться телепатически.
— Это… это, вероятно, вызвано происшедшим в зоопарке.
— Так вот почему ей удалось подключиться к секретной длине волны, — мрачно проговорил Бартон. — Эта мутация — иногда она подходит очень близко к черте. — Он взглянул на свою дрожащую руку. — Ее разум… это был ее разум!
— Она не всегда в таком состоянии, — тихо сказала Сью. — Что меня сейчас интересует — станет ли она рассказывать? Могут ли
— Опасаться нечего, — успокоил Бартон. — Я общался с нею достаточно долго, чтобы выяснить наверняка. Иначе я… вообще не оставался бы с нею. В таком состоянии она не помнит ничего из того, что происходило, когда она была… в здравом уме.
Сью пошевелила губами.
— Она не знает, что она сумасшедшая. Просто чувствует, что что-то не в порядке. Потому она и не хотела сообщить нам, где находится. Ах, Дэйв! Сколько наших, сколько мутантов сходят так или иначе с прямого пути! Какая ужасная цена.
Он медленно кивнул; глаза его были очень серьезны. Да, за все нужно как-то платить. И все-таки, если эта плата дает мутантам безопасность…
Однако, по сути дела, до этого еще далеко. Бартон сейчас отчетливо видел, что определенная эра в существовании расы лысок наконец закончилась. До вчерашнего дня казалось, что перед ними — ровная, прямая дорога. Но вчера зло, дотоле скрытое, обнаружилось в самом сердце их собственной расы, и это было такое зло, которое угрожало миру на земле, угрожало уничтожением какой-либо расы.
Ведь очевидно: то, на что уже натолкнулось несколько параноидов, будет в будущем обнаружено другими. Может быть, уже обнаружено. И так это оставлять нельзя.
Тебя, Сын Человеческий, поставил я сторожем в Доме Израилевом.
«Мы должны теперь быть начеку, — подумал Бартон. — Всегда начеку». Он внезапно понял, что за последние несколько лет сделал большой шаг вперед, к зрелости. Сперва у него не было цели, он был готов отворить двери своего разума любой возможности, которая стучалась громче других. Затем он нашел подходящую работу и, удобно устроившись, стал считать себя наконец зрелым человеком. Так было до вчерашнего, точнее, сегодняшнего дня.
Теперь ему нельзя оставаться только охотником на зверей. Расстилавшееся перед ним поле деятельности было настолько широким, что он пока не мог ясно разглядеть все, хотя очертания были весьма отчетливы. Это задача не для одного человека, многим и многим придется принять в ней участие. Эта работа потребует постоянной бдительности, наблюдения за всем миром, начиная буквально с настоящей минуты. Сегодня, возможно, впервые за без малого две тысячи лет, вновь рождалось племя крестоносцев.
«Странно, — думал он, — что первое предупреждение мы получили от сумасшедшей женщины. Выходит, даже сумасшедшие не так уж бесполезны в прогрессе расы. Странно, что три группы мутантов так тесно переплелись в сложившейся ситуации — сумасшедшие, здоровые и параноиды. И так случилось, что даже в смертельном бою три ветви оказались взаимозависимы».
Он посмотрел на Сью. Их разумы соприкоснулись, и в глубокой, теплой уверенности
ТРИ
Шел снег.
Теперь не было ничего, кроме снега, мир скрыло пеленой кружащихся белых снежинок. До сих пор, хотя я и не мог связаться с людьми, вокруг меня все же была твердая земля, я видел над собой вздымавшиеся горные пики. Теперь казалось, что я отрезан от всего совсем и одинок — как никогда.
Я ничего не мог изменить, и, съежившись под своими одеялами, ждал. Воздух стал немного теплее; однако не холод убьет меня, а одиночество.
Мне начало казаться, что вся моя предыдущая жизнь была сном и ничего, кроме меня, на самом деле не существует.
Мысли мои начали кружиться, и я не мог их остановить. Я знал, что нахожусь на пределе. Вокруг меня бессмысленно кружился снег, кружились и мои мысли, и не было ничего, что могло бы их остановить. Зацепиться было не за что.
Кроме как в прошлом.
И я снова вернулся назад, пытаясь там найти какую-нибудь опору. Время после Бартона, но когда Бартон был еще жив. Время Макнея и Линкольна Коуди. Неподтвержденная история из Ключевых Жизней, поскольку в жизни Макнея был час, который не видел ни один другой телепат и который может быть восстановлен лишь предположительно. Правда, телепаты, знавшие Макнея очень долго и близко, вполне могли восполнить недостающие детали.
Она была полной, эта история Льва и Единорога. Я проник назад во времени в разум Макнея, снова ненадолго забыв и снег, и одиночество, найдя то, что мне было нужно, в прошлом, когда Макней ожидал у себя дома прихода параноида Сергея Коллахена…
Лучший способ сохранить секрет — это избегать даже намека на секретность. Макней насвистел несколько тактов из Грига, и вибрации привели тонкий механизм в действие. Тускло-янтарные стены и потолок стали прохладно-прозрачными. Поляроидный кристалл изменял красный свет солнца, заходящего над Кэтскилз. Глубокое и безоблачное голубое небо раскрылось над головой. В нем ничего не было видно; но вертолет Бартона уже прилетел, а скоро должен появиться и Коллахен.
То, что Коллахен осмелился прилететь, придавало опасности жуткую остроту. Двадцать лет назад проблема была бы решена кинжалом, но отнюдь не окончательно. Бартон пользовался своим клинком и, хотя полной неудачи не потерпел, не добился и успеха. С тех пор угроза возросла.
Макней, стоя у своего письменного стола, провел рукой по лбу и с любопытством поглядел на мокрую ладонь. Гипертензия. Результат этой отчаянной, напряженной попытки связаться с Коллахеном и удивления от того, что это оказалось так легко. А теперь еще Бартон в качестве катализатора — мангуста и змеи одновременно.