Долина пламени
Шрифт:
Вместе с Перейрой в лодке был еще кто-то, но кто — Рафт разобрать не мог. Индейцы бегали по берегу, двое из них пытались догнать моторную лодку на каноэ, но это было уже невозможно. Рафт выхватил пистолет, который он всегда носил с собой, когда был в джунглях. Уже сама мысль — выстрелить в эту наглую, усмехающуюся физиономию — была ему сейчас приятна.
— Нет, Брайан! — воскликнул Мерридэй и удержал его руку.
— Но он уходит на нашей лодке!
— С ним Дэн Крэддок, — сказал Мерридэй. — Разве ты его не заметил?
Шум мотора удалялся, сливаясь
— Ну что ж, сейчас нам уже ничего не сделать, Дождемся утра, — сказал он наконец. — Пошли обратно на станцию.
Вслед за этим Рафт услышал незнакомый ему голос, который невнятно сказал на португальском:
— Он ушел обратно в свою страну… и взял кое-что с собою.
Луч фонарика выхватил из темноты лицо пилота. В одной руке да Фонсека крепко сжимал свой шлем, а другая — нервно блуждала по шее, словно пытаясь что-то отыскать. Зрачки его уже не были сужены. Они были огромными.
— Что взял? — спросил Мерридэй.
— Мою душу, — спокойно ответил да Фонсека.
Все замолчали, и в наступившей тишине с ужасающей отчетливостью прозвучал его голос:
— Она была у меня здесь, в маленьком зеркале на шее. Он вложил ее туда. Зеркало ему давало силу, которая… которая… — слабый, задыхающийся голос замер.
— Какую силу? — спросил Рафт.
— Которая делает из людей рабов, — прошептал пилот. — Так же, как он сделал это с доктором.
Крэддок! Рафт вдруг почувствовал огромное облегчение оттого, что валлиец ушел не по собственной воле, а значит, никакого загадочного, необъяснимого сговора с Перейрой у него не было. Но тут же Рафт разозлился на самого себя, что так быстро принял на веру все эти невероятные объяснения безумца. Впрочем, других объяснений не было.
— Отпустите меня, — проговорил да Фонсека, сделав слабую попытку освободиться от поддерживающих его рук. — Я не могу быть здесь долго — у меня забрали мою душу.
— Внесите его вовнутрь, — приказал Рафт. — Билл, приготовь шприц и адреналин.
Когда да Фонсеку положили на койку, он был уже без сознания. Сердце у него остановилось. Мерридэй быстро поднес шприц. Догадавшись о намерении Рафта, он вставил длинную иглу.
Рафт сделал укол прямо в сердце и стал ждать, держа наготове стетоскоп. Он вдруг почувствовал: что-то было не так, что-то изменилось.
Внезапно он понял — это были барабаны. Они стали громче, пронзительнее, они торжествовали победу. Их бой был как оглушительный стук сердца чудовища — сердца джунглей, темных и необъятных.
И сердце да Фонсеки отозвалось. Рафт услышал его — оно медленно забилось в такт барабанам Ютахи. Веки дрогнули. И послышался голос — глухой и монотонный:
— Он сейчас возвращается… Врата Доирады открываются перед ним… он возвращается… к спящему Пламени. По невидимой дороге, где демоны Паитити охраняют Врата Доирады…
Все громче звучали барабаны.
Все громче билось сердце да Фонсеки, а его голос. становился все сильнее и сильнее:
— Солнце было другим. И река текла медленно — слишком медленно. И там подо льдом был демон. Это было… было…
Он начал снова терзать пальцами горло, жадно ловя воздух. Глаза его смотрели безумно.
— Курупури! — вскрикнул да Фонсека, и барабаны ответили эхом.
И смолкли.
Наступила мертвая, пронзительная тишина, словно кто-то приказал барабанам замолчать.
Да Фонсека, словно мертвый, откинулся назад. Рафта прошиб холодный пот, он склонился над бесчувственным телом и стал водить стетоскопом по обнаженной груди пилота.
Стетоскоп молчал.
Потом где-то далеко в джунглях еще один раз ударили барабаны и смолкли.
Сердце да Фонсеки шевельнулось.
И остановилось навсегда.
ГЛАВА III
Врата Паитити
С пятью индейцами доктор Брайан Рафт уходил вверх по Ютахе на поиски Крэддока и Перейры. Несмотря на решительно сжатые губы, в его душе царило смятение. Мерридэя он оставлял на станции, чтобы тот завершил эксперимент и отправил результаты в Институт.
— Ты рехнулся, Брайан, — говорил ему Мерридэй. — Тебе нельзя идти одному.
Рафт кивнул.
— Может быть, ты и прав, но мы проработали с Дэном почти год, он честный и порядочный человек. А что касается Перейры, то иногда мне кажется, что этот тип никогда и не был человеком.
Невозмутимый Мерридэй заморгал.
— Чушь какая-то, — проговорил он.
— Я же рассказывал тебе, что с ним случилось, — продолжал Рафт. — Пульса не было, температура просто бешеная, и согласись: то, что он прошел сквозь стену лаборатории, нормальным, строго говоря, не назовешь.
— Да Фонсека перед смертью тоже нес чепуху. Ты и в нее теперь веришь?
— Нет, пока нет, — отвечал Рафт. — Мне нужны доказательства, чертовски веские доказательства, чтобы поверить в это. И все же я бы очень хотел заглянуть в ту записную книжку Крэддока. Перейра сказал, что вернул ее ему. А эти разговоры о солнце и реке, которые якобы движутся слишком медленно! Знаешь, ведь только они двое — да Фонсека и Перейра — говорили об этом. И что удивительно — Дэн, казалось, понимал, о чем шла речь.
— В отличие от меня, — проворчал Мерридэй, — Но пойми, тебе опасно идти одному.
— Сам не знаю почему, но я почти уверен, что когда-то очень давно Крэддок уже бывал там. А вот что он нашел, остается для меня загадкой, — Рафт покачал головой. — Не понимаю, ничего не понимаю, Билл. Так или иначе, горючего у них немного, и думаю, я успею их догнать.
— Было бы лучше, если б ты взял меня с собой.
Но Рафт не соглашался. В конце концов он отправился один, без Мерридэя, взяв с собою лишь индейцев, которые с легкостью гребли против течения, ведя большое каноэ вверх по реке. Несмотря на спешку, с которой он собирался в дорогу, провизии у Рафта было достаточно, не забыл он и о ружьях с патронами. Вскоре стало ясно, что охотник за алмазами ушел с реки, и тогда индейцы помогли Рафту отыскать его след в джунглях.