Долина прокопиев

Пирс Энтони

— Но я раньше тебя отыскал это местечко, где меня никто не побеспокоит, — возразил Эхс.

— Ой ли.

— Что ты сказала?

— Это я по-обыкновенски сказала: «Оставь мечты, парнишка».

— А кто такая Оля?

Демонесса рассмеялась, заколыхавшись всем телом.

— Слушай, юнец, а может, вместе здесь поселимся? Возможно, даже полюбим друг друга. Иди сюда, я дам тебе урок демонического секса.

И она стала приближаться к Эхсу.

— Нет! — завопил огр.

Демонесса остановилась.

— Ну вот, опять ты со своей магией! — разочарованно

произнесла она. — А я на этот раз не хотела сделать тебе ничего плохого. Я ведь способна на невероятную любовь. Вот сейчас увидишь.

— Нет.

Теперь он боялся демонессы и в то же время стыдился, что боится. И пугало его не то, что, воспользовавшись предлогом, демонесса приблизится к нему и уничтожит. Она приблизится и «покажет свою невероятную любовь», и это ему понравится — вот чего он на самом деле боялся. Лучше держаться подальше и от демонской ненависти, и от демонской любви.

— Тебе сколько лет, Эхс? — полюбопытствовала Метрия.

— Шестнадцать.

— А мне сто шестнадцать, но разве это преграда? С точки зрения смертных, ты уже не дитя, а я с точки зрения бессмертных совсем еще не старуха.

Давай я куплю у тебя эту берлогу и расплачусь щедро! Я тебя всему обучу, так что когда повстречаешь смертную девушку, не будешь чувствовать себя недотепой.

Эхс бочком протиснулся к двери, но потом стремительно выскочил и что было духу побежал от пивнушки. И только когда оказался достаточно далеко, понял, что не идет, а бежит. Почему? Может, из-за того, что он ждал от демонессы какого-то нового, уж вовсе невероятного подвоха? Или опасался ее любви? Неужели ее любовь и впрямь так опасна? Ответить наверняка Эхс не мог.

А может, посоветоваться с родителями? Но тогда надо будет рассказать и о пивном дереве, а это уж слишком. Да к тому же вряд ли родители поймут его. Нимфа Танди не любила об этом вспоминать, но Эхс знал, что когда-то какой-то демон явился юной Танди и страшно испугал ее. Новость, что и к ее сыну пристала демонесса, наверняка приведет ее в ужас. А от всяких неприятностей мама-нимфа обычно вспыхивает, а это довольно болезненно для окружающих. Правда, папа-огр любит эти вспыхи.

Они ему напоминают огрьи оплеухи, хотя вспыхи гораздо слабее; ими нельзя, допустим, выкорчевать дерево или создать на камне изящный рисунок из трещин.

В общем, Эхс промолчал. Может, Метрии надоест спорить и она уйдет? Ведь демоны создания непостоянные.

***

Через несколько дней Эхс снова рискнул приблизиться к пивнушке. Он отворил дверцу и с опаской зашел вовнутрь. Как будто все спокойно.

Но он знал, что демонесса может спрятаться где угодно. Только время покажет, действительно ли она ушла.

Он сел на подушки — и не услыхал никаких возражений. Он встряхнул одеяло — и оно не завопило. Он нашел кусок ленивого пирога и съел его, без всякого ропота. И тогда он начал надеяться.

А потом Эхсилу стало скучно. С демонессой что угодно можно было испытать, но только не скуку. С ней было интересно, потому что она то и дело преподносила сюрпризы, и всякий раз новые. Не слишком ли поспешно он отверг ее дары? Ведь с ней он и в самом деле мог пережить нечто невероятное.

Эхс решил сыграть в камешки. Когда-то игра в разноцветные камешки помогала ему развлечься, когда становилось скучно. Их надо по одному вытаскивать из мешочка и складывать на полу в виде узора. Каждый извлеченный камешек должен вызвать своего товарища — одного с ним цвета. Каждый цвет боролся за свое направление узора. Иногда Красные начинали теснить Белых, а потом вдруг Белые оказывались на коне. В борьбу вступали также Синие, Зеленые, Серые. Иногда цвета заключали временные союзы между собой, от чего узор, изгибаясь то в одну, то в другую сторону, становился все более сложным. Эхс с азартом играл в эту игру.

И вот он вытащил первый камешек. Тот оказался непроглядно черным, словно его окунули в ваксу. Эхс положил его на пол. Игра началась.

— Ты что сделал, шарабан! — пискнул вдруг черный.

Эхс схватил камешек, бросил в мешок и потуже затянул веревку, но было уже поздно. Дымок воскурился из мешка — и Метрия возникла перед ним.

— Я думала, ты меня уже оставил в покое.

— А я думал, что ты меня оставила в покое, — ответил Эхс.

— Демоны пока своей цели не добьются, не успокаиваются. Мне тут очень нравится. Может, договоримся?

— Нет.

Но уже знакомое ему глупое любопытство вновь овладело им.

— Зачем тебе древесный ствол? Ведь ты можешь превратиться в птицу и свить себе гнездо среди веток или где угодно.

— Затем, что ни одна живая душа об этом месте не знает. Я могу запереться и чувствовать себя уютно. Нам, демонам, большую часть времени приходится проводить в телесной оболочке, а в ней легче всего оставаться, когда спишь.

Поэтому хорошее спальное место — это ценная вещь.

— А мне казалось, что демонам нет нужды спать.

— Никто нас не принуждает спать. Но мы можем спать, если нам захочется, а поспать демоны любят. Здесь, в стволе пивного дерева, я и буду отдыхать.

— А я тебе не позволю.

— Я стараюсь обходиться с тобой вежливо, Эхс.

А это, поверь, не легко, — грустно произнесла демонесса. — Допустим, я подарю тебе два величайших наслаждения.

— Два?

— Любовь и смерть.

— Убить меня ты уже пробовала!

— Нет, сейчас будет иначе. Ты убьешь меня после того, как мною насладишься.

— Демона нельзя убить, — возразил Эхс, но, к стыду своему, почувствовал, что заинтересовался.

— Да, мы бессмертны, но зато отлично можем изображать умирающего. Ты меня душишь, а я задыхаюсь, лицо мое багровеет, глаза вылезают из орбит, я сопротивляюсь, но все слабее и слабее.., в конце концов, тело мое обмякнет и похолодеет. Никто не скажет, что задушили демона, а не живую женщину.

— Нет уж, спасибо, — мрачно произнес Эхс.

— Так чего же тебе надо? Может, три великих наслаждения? Ну, назови свою дурацкую цену.