Долина раздора
Шрифт:
– А где вам еще быть-то?
– медсестра проверила капельницу, тонкие трубочки которой опускались к его левой руке.
– В своем волшебном царстве? Вот что я вам скажу голубчик…
Медсестра наклонилась к нему.
– Ежели вы придуриваетесь, чтобы от армии откосить, то я вам в этом помогу. Не дешево, конечно, но уж куда лучше, чем в дурку попасть на самом деле. Получите бумажку, будете пару раз в год в стационаре лежать по несколько дней и все.
– Да не бегаю я от армии, - он от души рассмеялся.
– Ну как знаете, - медсестра щелкнула
– К вам вечером родственников пустят. Вы уж подумайте, в каком виде хотите перед ними предстать.
Время тянулось мучительно долго. Тихо сочилась жидкость в капельнице, сквозь дыры в занавеске по палате медленно скользили лучи, беспокойная муха кружила под потолком, не давая себе ни секунды отдыха.
«Я агент тайной стражи Ардаса. Я расследую происшествия в Долине Карамуреш. У меня есть друг мертвяк и его зовут Сол. Еще я скорешился с вампиром, хоть и боюсь его до чертиков временами».
Он лежал и ждал. Ждал, когда мир вновь разлетится осколками, распадется лохмотьями копоти или хотя бы взорвется. Но ничего не происходило. Где-то не тренькал механизм, не срабатывала магия или его мозг не получал очередную дозу нейролептика.
«Ну же! Я уже должен был очнуться. Давай! Просыпайся!
– с каждой упавшей вниз каплей накапливалась тревога и сомнения.
– Я верю в самого себя. Я был там и сейчас там же. Проклятье, так же можно и действительно тронуться».
Электронные часы на одном из приборов пикнули, отмерив очередной час. Он сжал зубы, чтобы не взвыть от отчаянья.
«Я агент тайной стражи Ардаса. Я расследую нападения в Долине Карамуреш. И я найду, кто устроил мне эти игры разума, и тогда он пожалеет, что не успел сделать сэппуку!»
Дверь открылась, и в палату на нетвердых ногах вошла невысокая пожилая женщина с короткими седыми кудрями. За ее спиной неохотно протиснулась внутрь и тут же прислонилась к стенке молодая девушка с длинными русыми волосами и немым укором в карих глазах.
– Сашенька! Мы так за тебя волновались!
– Мама, - слово вырвалось само.
«Я не верю, что она настоящая! Будь проклят тот, кто вытаскивает самые потаенные воспоминания и швыряет мне их в лицо!»
– Да как же так?
– мягкие, всегда добрые и заботливые руки обняли его. На щеке запечатлелся любящий поцелуй.
– Это все твоя работа! Я говорила, что надо думать о здоровье, а не горбатиться ради зарплаты. Не все на свете купишь за деньги!
– Ты мог бы и не уезжать, - давняя обида в голосе сестры.
– И все было бы хорошо.
«Я должен был. Я не мог остаться. И вы это знаете, - вряд ли бы он сказал это даже им настоящим. И тем более он смолчал перед призраками своих воспоминаний.
– Я знаю, как она меня любит, помню, как обнимала и улыбалась, когда я приезжал. И знаю, что обида сестры на лучшего друга, брата, который внезапно и почти без объяснений укатил в другой город, никуда не делась. Это просто отражение моих мыслей».
– Со мной все хорошо, - сухо произнес
– Когда Вика нам позвонила и сказала, что не может тебя вызвонить, что тебя нет дома и друзья не знают, где ты, мы так испугались! А потом позвонил Данил, - она всплакнула.
– Оказывается, на тебя налетела машина, и ты лежишь в больнице…
«Ха. Вика, - он изо всех сил попытался скрыть горькую усмешку.
– Это был и так наш последний вечер. Мы расстались, и она это знала. Я все объяснил, как мог. Мы должны были или разойтись быстро и резко, или ждать долгие дни в обидах и ссорах, пока наши умершие чувства обратятся в ненависть и отвращение друг к другу».
– Мы тут же приехали, - тревога и забота в милых карих глазах сестренки.
– Но нас не пускали.
«Как же я вас люблю. Вы все для меня. Но вы не здесь, и у вас все хорошо. У меня был шанс вернуться в ваш или наш - кто его разберет - мир, но я сделал выбор. Вы бы гордились мной, знаю. А за свои ошибки должен отвечать только я».
Против собственной воли всколыхнулись воспоминания о прошлом, о том полностью настоящем мире. Родной дом. Его квартира. Друзья, оставшиеся или разъехавшиеся по всей стране. Учеба. Работа. Мир, который он было оставил позади, стал сейчас реальней магов и рыцарей всех тридцати трех треклятых королевств.
«Я не сдамся, - в глазах набрякли совсем не иллюзорные слезы.
– Не перед этими тварями».
– Я иду на поправку, не стоит волноваться.
– Мы все утро разговаривали с доктором, - он явственно увидел обгорелый труп с выпавшими зубами и горящими угольями красных глаз, - она настаивает на лечении. Врач сказала, что чем быстрее мы все сделаем, тем больше шансов, что ты… что ты поправишься…
– Я и так здоров!
– он дернулся в своих путах. Выносить боль на лице матери - пусть даже это видение - было выше сил всего мира.
Кошмар становился реальней настоящего. Он заполонял все, вытесняя память о ненастоящем мире магического эфира…
За занавесками мелькнули тени. Крылья и когти. Белая краска на двери начала облазить. Люминесцентные лампы заморгали в напрасной попытке отогнать сгущающуюся тьму.
– Ты всегда говоришь так, будто знаешь все лучше остальных, - любимая фраза сестрички.
– Хоть бы раз послушал кого поумнее себя.
– Мне. Не. Нужно. Лечиться, - процедил он.
– Доктор объяснила, что в некоторых случаях за пациента решение могут принять его ближайшие родственники…
– Не смей!
– Мы согласились…
Их лица поблекли, кожа высохла, собралась в морщинистые мешки, висящие на черепах. Волосы выпали, одежда превратилась в грязные балахоны на сухих телах мумий. Оконное стекло разлетелось под напором мелькающих черных крыльев.
– Я найду вас, - прорычал он в горящие глаза.
– Я уже иду.
– Мы осушим тебя!
– мерзкое шипение зашуршало прямо в голове.
– Мы растянем тебя на столе и выпьем до дна!
– Ждите меня в гости!
– ремни на руках распались в пыль, и он замахнулся в ближайший оскаленный череп.