Долина смертных теней
Шрифт:
– Второй аргумент. Наличие техники предполагает наличие хорошей радиосвязи. Думаю, они должны были бы ловить сигналы ретрансляторов, установленных в Москве несколько лет назад. Отчего ж железноголовые хотя бы не дали о себе знать? В лучшем случае, им на нас плевать.
– Но поговорить-то все равно можно?
– Я не был бы в этом так уверен. В любом случае, у нас есть цель. Я предлагаю следовать первоначальному плану и продвигаться к пункту назначения.
В этот момент подал голос Петруха:
– Я против. Теперь мы знаем, что выжить здесь
– Все равно нам нужно достать «Чистильщика», – возразил Слепнев. – Теперь можно будет трижды подумать, использовать ли его, но вначале достанем, потом уже подумаем.
Сергей и Латышевский переглянулись.
– Мы тоже против, – сказал инженер, – достать вирус мы еще успеем, мы должны…
– Я прошу прощения за прямоту, – перебил его Макс, – но ваши мнения не имеют значения. Мы идем за «Чистильщиком».
– С каких это пор наемники командуют экспедицией?! – возмутился Петруха.
– С той самой минуты, когда вы решили нарушить план. Мой контракт означает жизнь женщины, которая мне не безразлична, и я буду его выполнять – вести вас к лаборатории и обратно. Если понадобится – под дулом автомата. И предупреждаю – не надо рассказывать сказки, что мне все равно заплатят, если вы не пойдете в лабораторию.
Петруха, Сергей и Латышевский смерили Макса ненавидящими взглядами, и тут вклинился Влад:
– Он ведь правильно говорит. У меня аналогичный контракт, я не затем перся в такую даль в составе взвода смертников, чтобы остаться ни с чем. Пустынник и Ольга с нами. Парни, вы как?
– Мы согласны с Максимом, – ответил за всех Игорь. – У нас есть контракт, и мы собираемся получить по нему наши гонорары. Не может быть и речи о каких-либо отклонениях от первоначального плана. Договор есть договор, и он работает в обе стороны.
Пустынник, Ольга, Игорь и Макс обменялись быстрыми взглядами, и наемник понял: они снова одна команда. Разногласия остались в прошлом, хотя бы на время.
– Да чтоб вам! – взорвался Петруха. – Ваши шкурные интересы вы ставите выше интересов всего человечества?!
– Позволь остудить твой пыл, – криво, одними губами улыбнулся Макс. – Человечество – вот оно, на вертолете полетело. А ты сейчас говоришь об интересах горстки выживших, прозябающих в краю вечной зимы, потому что их предки трусливо сбежали на север, вместо того чтобы с оружием в руках отстаивать свое право называться хозяевами планеты. Да, Пустынник тысячу раз прав, железноголовые нас точно хлебом и солью не встретят, мы в их глазах – отщепенцы, сбежавшие от опасности, в то время как у них самих достало мужества сражаться. И теперь они хозяева мира, а мы всего лишь пытаемся выжить. Они как раз и есть человечество.
– Ты очень верно определил то, что вертелось у меня в голове, но я не мог четко сформулировать, – сказал Пустынник, – уточню только одну деталь. Железноголовые – тоже не хозяева мира, как это ты живописал.
– Так, погодите-ка, – перебил его Слепнев. – Вы сами всего пару минут назад сказали, что не знаете, кто такие железноголовые, а теперь уверенно утверждаете, что они не хозяева мира. Может, хватит наконец морочить нам головы?!
– А я и не морочу. Просто само понятие «хозяева мира» надо вычеркнуть из словаря как утратившее смысл, ничего не значащее. У этого мира, – он обвел рукой вокруг себя, – хозяина больше нет. Да, алчущих сильно поубавилось, но я открою вам тайну: они никогда, даже восемьдесят с лишним лет назад, не являлись самой большой угрозой.
– Как это понимать?!
– Буквально. Я не буду ничего объяснять, вы не поймете все равно. Просто примите на веру. Или не принимайте, дело ваше.
Сергей с чувством сплюнул.
– И что будем дальше делать, коль уж пошла такая пляска? – спросил Латышевский.
– Ночевать будем.
– Прямо здесь?!
– Именно. Устроимся в каком-нибудь грузовике поцелее, поедим холодной тушенки с галетами и спать. Конечно, это не очень комфортно, но…
– Это еще и небезопасно, – вставил Ворон, – одно дело – в пустом доме, забаррикадировав дверь…
– А тут и баррикадировать ничего не надо, – пожал плечами Пустынник. – Не от всего того, что живет в каменных руинах, спасет дверь. А здесь… просто голый бетон моста да ржавые останки машин. Тут пусто, нечего на мосту делать ни хищникам, ни травоядным, ни людям. Прятаться лучше не в укрытии, а там, где вообще не будут искать. Хотя ночью будет холодновато без костра.
Впрочем, это неудобство никому не помешало уснуть. Уставшие люди, выдержавшие бой и забег с грузом по пересеченной местности, засыпали сразу же, как только укладывались в свои спальные мешки.
Спать было решено семь с половиной часов – со сменами по два с половиной часа. Пять часов сна. Не сказать чтоб очень много, но бывало и хуже. Только пожилым ученым и Ольге выпадает полных семь часов с хвостиком: завтра денек будет еще тот, Макс это предчувствовал.
Он вместе с Сергеем и Михаилом вошел в первую смену. Расположившись на старом, грязном сиденье автобуса, наемник обозревал мост поочередно в обе стороны, а в голове копошились невеселые мысли.
Если верить карте, экспедиции предстоит преодолеть около полусотни километров по абсолютно незнакомой местности, неся на себе нелегкий груз продовольствия, патронов и оружия. Что еще ждет их впереди?!
Все получилось в точном соответствии с вычитанным в одной книге «законом Мэрфи»: забытый внутри самолета инструмент всегда оказывается в месте, где может причинить наибольший ущерб, а первоначальный, хорошо спланированный проект обязательно обрастет массой осложнений. Правда, Макс не очень хорошо представлял себе, как может повредить самолету гаечный ключ, но принимал этот принцип на веру, списывая свое непонимание на то, что никогда не видел не то что самолета, но даже останков его своими глазами.