Долина Солнца
Шрифт:
Человек долго лежал с открытыми глазами, пытаясь вспомнить, где он находится. Поначалу он просто лежал, не думая ни о чем, потом осознание собственной странной неподвижности дошло наконец до его рассудка, заставив задуматься о том, что же произошло.
И тут, словно прорвало плотину, воздвигнутую пережитым после ранения шоком, его захлестнули воспоминания.
Он знал, что в него стреляли. Зная, кто в него стрелял, раненый понимал, что его бросили здесь, решив, что он мертв. Он сразу осознал, что это ему только на руку.
Человек мысленно обследовал свое тело. Он ранен, но куда и насколько серьезно, ему еще предстояло узнать. Судя по ноющей боли в голове, одна из пуль скорее всего угодила именно туда. Кроме того, у него онемел весь левый бок.
Больше здесь оставаться нельзя. Но прежде всего нужно укрыться от солнца. А уж потом решать, как быть и что делать дальше. Хорошо зная пустыню, он понимал, как опасно лежать на солнце, под лучами которого тело теряет влагу. Жара и жажда в пустыне куда опаснее, чем люди, стрелявшие в него.
Брет Ларейн уперся ладонями в песок и попробовал приподняться. Он осторожно согнул колени. Руки и ноги слушались — это хороший признак. Оказаться сейчас беспомощным означало бы верную смерть.
Стоя на коленях, он поднял руку и ощупал голову. Да, точно, рана была. И кроме того, у него, без сомнения, небольшое сотрясение мозга. Рана в левом боку оказалась серьезной, и, судя по засохшим пятнам на рубахе и штанах, он потерял много крови.
Когда человек теряет кровь, его начинает мучить жажда, и это еще одна опасность.
Подобрав с земли револьвер, Брет сунул его в кобуру. Выстрел, выбивший его из седла, раздался без предупреждения. Сам же он схватился за револьвер инстинктивно, привычным движением человека, жизнь которого впрямую зависит от оружия. Это был скорее порыв, чем осознанное действие.
Брет неуверенно поднялся на ноги и огляделся, ища взглядом своего коня, но того нигде не было видно.
Итак, они забрали все, он остался один-одинешенек посреди пустыни, за многие мили от возможной помощи, да к тому же и без коня, одно это равносильно смертному приговору.
Под каменным карнизом скалы была тень, и Брет направился туда, ступая как можно осторожнее. Там он опустился на землю, стараясь не делать резких движений. Он опасался, что рана в боку откроется и кровотечение возобновится. Ощущая необычную слабость, он сидел на земле, прерывисто дыша и едва не умирая от страха. К горлу подступала тошнота.
Ему хотелось жить, ему отчаянно хотелось жить.
Он хотел снова увидеть Марту и довести до конца ту работу, за которую взялся ради нее. Он хотел отомстить тем, кто напал на него из засады. У него все получится, лишь бы не умереть в одиночестве, сидя в тени скалы, затерявшейся среди выжженной солнцем пустыни.
И все же, будучи реалистом, он прекрасно понимал, что его шансы выжить очень невелики. Даже здоровый мужчина, оказавшись в этой пустыне, да еще без лошади, пожалуй, оценил бы свои шансы, как пятьдесят к одному. А уж для раненого это соотношение возрастало до величин, неподвластных пониманию простого ковбоя.
Хорс-Спрингс, последнее поселение, через которое он проезжал, осталось в шестидесяти милях отсюда. А по такой жаре да без воды дойти до этого города — все равно, что добраться до другой планеты. Уиллоу-Вэлли находился примерно в сорока — пятидесяти милях впереди, где-то за синей дымкой, окутавшей склоны гор на горизонте.
Без сомнения, где-то поблизости есть вода, но только в какой стороне и как далеко отсюда?
Всякого рода ключи и источники не столь уж редки в пустыне. Однако необходимо знать, где они расположены, бродить наугад в поисках воды бесполезно. Можно пройти всего в дюжине ярдов от источника и не заметить его.
Обдумав все, Брет пришел к выводу, что не решится на такое. Не зная ни ориентиров, ни направления, лучше всего идти в Уиллоу-Вэлли, надеясь на то, что кто-нибудь обнаружит его прежде, чем он успеет умереть.
По той тропе, где он сейчас лежал, ездили нечасто, ибо этот край наводняли бандиты, подобные тем, что подстрелили его. Желающих совершить поездку в Хорс-Спрингс находилось немного, да и те избегали ездить через пустыню. Именно поэтому он и выбрал эту дорогу, ему даже в голову не могло прийти, что Джо Крит догадается о его маршруте.
Ну конечно же, в него стрелял Крит. В коротком промежутке между выстрелами Ларейн слышал его насмешливый голос.
В какое-то мгновение, падая с лошади, он заметил трех всадников из Саксон-Хиллс. Их лица он никогда не забудет — Джо Крит, Индеец Фрэнк и Гей Томасон.
С Критом они уже давно не ладили, но присутствие Томасона удивило его, как и победное выражение, с которым тот поднимал револьвер.
Мотивы Крита вполне очевидны. Этот бандит всегда ненавидел его. К тому же примерно шесть недель назад он здорово врезал Криту, на лице которого так и остались отметины. И более того, Крит наверняка прознал о деньгах Марты Мейлоун, с которыми он, Брет, возвращался к ней.
Но Томасон?
Гей был его другом, его напарником, они вместе работали, вместе приехали на Запад.
Причиной тому, увы, стала Марта. Убрав его с дороги, Гей сам приударит за ней. А так как подходящих мужчин вокруг мало, Гей, пожалуй, сумеет завоевать ее. Последнее время Брет Ларейн замечал повышенный интерес Гея к этой девушке, но никогда бы ни поверил, что дело зайдет так далеко.
Ларейн, человек спокойный и миролюбивый, был высоким и сильным, склонным к глубокой преданности и верной дружбе.
Должно быть, это Гей рассказал Криту, какой дорогой он собирается ехать. Конечно, Крит и сам мог выследить его, но тогда он вряд ли залег бы в засаду. Так что, наверное, это Томасон сказал Криту про это место, а может, даже самолично проводил его сюда. И все же причина таилась намного глубже, чем могло показаться на первый взгляд.