Долина страха. Все повести и романы о Шерлоке Холмсе.(сборник)

Дойл Артур Конан

– Мне кажется, мы ее догоняем, – вдруг произнес он. – Да, – уверенно добавил он. – Понемногу, но мы к ней приближаемся.

– А я уже давно это заметил, – подтвердил я его слова. – Вот увидите, не пройдет и десяти минут, как мы их настигнем.

Но злая судьба словно издевалась над нами. В тот самый момент, когда я отвечал Джонсу, между нами и «Авророй» неожиданно возник буксир с тремя небольшими баржами. От неминуемой гибели нас спасло только мастерство и хладнокровие рулевого. В последнюю секунду, уходя от смертельного препятствия, он успел резко вывернуть руль. Когда мы вновь вернулись на середину реки, «Аврора» была от нас не менее, чем в ста футах. Ночь обещала быть звездной, чистой и светлой. В пробивающемся сквозь пелену облаков свете луны, разогнавшим сумерки, мы отчетливо видели идущий впереди катер. Котлы нашей машины работали на полную мощность, непрочный корпус утлого полицейского суденышка вибрировал и потрескивал, грозя каждую минуту рассыпаться. Но, несмотря на все опасения, мы продолжали лететь вперед, движимые скрывающейся в котлах могучей силой. Мы миновали Вест-индские доки и Пул, прошли вдоль длинной Дептфордской косы, обогнули изгибы Собачьего острова. Вскоре бесформенное пятно впереди нас начало принимать очертания

«Авроры». Едва различимые вначале, они постепенно становились все яснее и яснее. Джонс повел по воде прожектором, нащупал преследуемый катер, и мы увидели находящихся в нем людей. Один из пассажиров катера сидел на корме, согнувшись над каким-то предметом, стоящим у него в ногах. Рядом с ним лежала какая-то темная масса неопределенной формы, издали очень похожая на собаку-ньюфаундленда. Мальчишка держал в руках румпель, а у топки стоял могучий Смит, голый по пояс, и все махал и махал лопатой. Он явно догадывался, что от частоты его движений зависит его безопасность. Если в самом начале погони у него и были какие-то сомнения на этот счет, то теперь они исчезли. Остальные также понимали наши намерения. У Гринвича расстояние между нами составляло примерно триста шагов, у Блэквелла оно сократилось до двухсот пятидесяти. Жизнь моя была извилиста и переменчива, она бросала меня из страны в страну, где мне частенько доводилось охотиться и преследовать животных, но ни разу я не ощущал столь сильного волнения, как в ту памятную ночь, когда в качестве дичи были не животные, а люди. Медленно, но верно, ярд за ярдом мы настигали «Аврору». В тишине ночи мы слышали работу ее машины. Тот, кто находился на корме, продолжал все так же сидеть. Руки его беспрестанно двигались, словно занятые каким-то делом. Поминутно он поднимал голову и смотрел на нас, стараясь на глаз прикинуть разделявшее нас расстояние. Наш катер неумолимо приближался к «Авроре». Джонс закричал, приказывая Смиту остановиться, но тот лишь еще энергичнее замахал лопатой. Хотя он, конечно, понимал всю бессмысленность попытки уйти от нас. Прошло несколько минут, и между нами было уже не более полутора десятков метров. Наши катера с бешеной скоростью неслись по Темзе, рассекая воду и оставляя за собой молочную пену. Река на этом участке была пустынна: по ее правому берегу тянулась равнина Баркинглевел, слева – угрюмые и мрачные Пламстедские топи. Услышав голос инспектора тот, что сидел на корме, вскочил и, потрясая в воздухе кулаками, начал грубым и сиплым голосом изрыгать на нас проклятия. Высокий и кряжистый, он стоял, широко расставив ноги, и я сразу увидел, что вместо одной из них у него была деревяшка. Она начиналась у самого бедра. При звуках его злобного голоса лежащая у его ног неподвижная масса вдруг зашевелилась и начала приподниматься. Вскоре эта бесформенная груда неожиданно превратилась в очень маленького, если не крошечного чернокожего человечка. Мне, достаточно поскитавшемуся по странам и континентам, таких лилипутов видеть не приходилось. Голова его, покрытая курчавым, всклокоченными волосами, была уродливо-бесформенной. Заметив, что Холмс уже держит в руке револьвер, я тоже вытащил из кармана свой. Дикарь пристально смотрел на нас. Одетый то ли в балахон, то ли в одеяло, весь он не был нам виден. Открытым оставалось только часть его лица, но и этого, полагаю, оказалось бы вполне достаточно, чтобы увидевшему это создание неделю снились кошмары. Никогда я не встречал более мерзкой и злобной физиономии. Черты ее, от природы искаженные звериной ненавистью и жестокостью, внушали панический ужас. Губы злобного карлика, толстые, вывернутые наружу, обнажали крупные кривые зубы, рот был оскален в звериной гримасе.

– Если он поднимет руку, немедленно стреляйте, – предупредил меня Холмс.

Теперь нас разделяло не более пяти метров. Я мог отчетливо разглядеть фигуры находящихся в «Авроре» людей. Они словно застыли на своих местах: высокий – широко расставив ноги, а свирепый жуткий карлик – переминаясь, трясясь и хрипя от злобы. В свете фонаря я заметил угрожающий блеск его глаз и слышал звериное клацанье желтых зубов.

Нам повезло, что мы видели его, ибо, взвизгнув, он с необыкновенной быстротой сунул руку за пазуху, вытащил какой-то деревянный предмет, издали напоминающий школьную линейку, и поднес его ко рту. Мы с Холмсом нажали на курки почти одновременно. Грянули выстрелы, и карлика отбросило в сторону. Из горла его донесся захлебывающийся кашель, и, нелепо взмахнув руками, дикарь рухнул за борт, в стремительно уходящий поток. Лишь на миг, проносясь мимо него, мы увидели в воде его перекошенное злобой лицо. Даже в смертной муке оно остался таким же жестоким и устрашающим. В тот самый момент, когда карлик упал в реку, человек с деревянной ногой бросился к рулю и навалился на него, направляя катер к южному берегу Темзы. Места там были дикие и безлюдные, лунный свет отражался на мутной поверхности болота, где в затхлой стоячей воде плавали пятна гниющих растений. Раздался глухой удар, «Аврора» на полном ходу врезалась в топкий берег. Нос катера взмыл вверх и с глухим шлепком опустился, корма же его находилась в воде. Преступник выскочил на берег, но деревяшка его сразу же увязла в болоте. Силясь вытащить ее, он все глубже погружался в топь. Когда мы подплыли к берегу, он отчаянно боролся за жизнь, в бессильно ярости ударяя кулаками по затхлой воде и крича проклятия. Но страшная трясина, словно издеваясь над его тщетными попытками, продолжала засасывать его в свою топкую муть. Вытащить его мы смогли только с помощью веревки. Молча, мы бросили ему конец ее, он обвязался, и мы вытянули его, как рыбу, громадную и хищную. Оба Смита, отец и сын, потупившись, стояли на своем катере. Мы приказали им перейти на наш катер, и они послушно направились к нам. Затем мы привязали к корме нашего катера «Аврору», на палубе которой стоял объемистый ларец ручной индийской работы. В нем и находилось то самое сокровище Агры, что принесло столько бед и семейству Шолто, и многим другим. Ключа к нему не было. Мы осторожно перенесли довольно увесистый ларец к себе на полицейский катер и медленно поплыли вверх по реке. Джонс включил прожектор и стал обшаривать им поверхность воды, но островитянина не обнаружил. Злобное дикое существо, нежеланный гость наших берегов, исчез в волнах Темзы. Тело его покоилось на тинистом дне реки.

– Взгляните-ка вон туда, – Холмс показал мне на деревянную крышку люка. – Похоже, мы с вами выстрелили очень вовремя.

Как

раз позади того места, где мы с Холмсом стояли, я увидел воткнутый в дерево и хорошо знакомый мне смертоносный шип. Опоздай мы с выстрелом хотя бы на секунду, и страшное жало торчало бы в ком-нибудь из нас. Холмс хмыкнул и пожал плечами. Мне его жест показался весьма легкомысленным, но таков уж был мой друг Шерлок. Его практическому уму были чужды сантименты. В отличие от меня он в тот момент совсем не думал о той страшной и мучительной смерти, которой несколько минут назад мог бы умереть один из нас.

Глава 11

Сокровища великой Агры

Пленник наш сидел в каюте возле металлического ларца, обладать которым столь жадно стремился. Его изрезанное морщинами лицо было темно от загара, глаза горели отчаянной дерзостью. Черные волосы местами побила густая седина, отчего я заключил, что лет ему около пятидесяти. Судя по всему, жизнь его не баловала. Привыкнув к превратностям судьбы, он не отчаялся, но мужественно боролся с ними. Не могу не отметить, что в чертах бородатого темного, словно вырезанного из красного дерева лица его было нечто похожее на благородство и отвагу. Волевой, резко очерченный подбородок говорил о том, что перед нами человек стойкий и привыкший добиваться своей цели. Скажу больше, – лицо нашего пленника не лишено было даже некоторой приятности. Разумеется, в те моменты, когда его не искажала ненависть. В минуты же ярости он наверняка производил ужасное впечатление. К такому выводу я пришел, разглядывая его тяжелые, нависшие брови. Но теперь он был совершенно безопасен. Он сидел, опустив голову, скованные наручниками запястья лежали на коленях. Я ожидал, что он будет злобен и агрессивен, но лицо его скорее выдавало сожаление и горечь. Он взглянул на меня и слабо улыбнулся.

– Итак, Джонатан Смолл, – заговорил Холмс, прикуривая сигару. – Очень сожалею, что ваше предприятие закончилось столь печально.

– Мне и самому жаль, сэр, – откликнулся Смолл. – Даже не верится, что я погорел на таком простеньком деле. Но клянусь вам на Библии, я не делал Шолто ничего плохого. Это все чертов Тонга, он выстрелил в него своей проклятой отравленной иголкой. Так что знайте, к гибели мистера Шолто я не имею никакого отношения. Мне совершенно незачем было убивать его. Не поверите, но я горевал так, будто этот Шолто – мой близкий родич. А гаденыша Тонга я исполосовал веревкой как саймонову козу. Но Шолто уже не вернешь.

– Закуривайте, – вытащив из коробки сигару, Шерлок предложил ее Смоллу. – И, кстати, хлебните-ка из моей фляжки, а то вы совсем промокли. Но, послушайте, почему вы были так уверены, что такой лилипутик, как ваш чернокожий приятель Тонга, сможет удерживать здоровяка Шолто на месте, и не даст ему встать?

– Вот то да! Сэр, вы говорите так, будто находились в тот момент комнате, – восхищенно проговорил Смолл. – Сказать по правде, я надеялся, что в комнате никого нет. Привычки обитателей дома мне были хорошо знакомы. В комнату мы влезали в то самое время, когда мистер Шолто обычно ужинал. Ничего не стану скрывать от вас, поскольку знаю – раз попался, так выкладывай всю правду, может, и срок скостят. А защитников мне не надо. Я никого не убивал, хотя, признаюсь, охотно придушил бы майора Шолто. И рука бы даже не дрогнула. Для меня прикончить такую сволоту – что сигару выкурить. Ух, проклятье! До чего ж не хочется сидеть на каторге из-за младшего Шолто, который мне ничего худого-то и не сделал.

– Сейчас вы находитесь под арестом, судьбой вашей распоряжается инспектор Ателни Джонс из Скотланд-Ярда. Но направляемся мы сейчас не в полицию, а ко мне. Мистер Джонс разрешил мне поговорить с вами. Надеюсь услышать от вас полный рассказ о сокровище. А взамен гарантирую, что смогу доказать вашу непричастность к убийству Шолто. Полагаю, что к тому моменту, когда вы оказались в комнате, яд уже сделал свое дело.

– Да так оно и было на самом деле! – воскликнул Смолл. – Я когда влез в комнату и увидел его, так едва не остолбенел. Физиономия перекошена, голова опущена на грудь, а в шее – игла. Ну, тут я сразу все и понял. Хорошо, что Тонга выскочил наружу, а то б я его там же пришиб. Потому-то он и оставил на столе свой топор и часть стрел, торопился убежать от меня. Наверное, из-за них вы и вышли на наш след. Хотя я и сейчас не понимаю, как вам удалось нас выследить. Но только на вас, сэр, я зла не держу. А все-таки интересно. Надеюсь, расскажете? – на губах Смолла мелькнула слабая горькая усмешка. – Эх, и крепко ж не повезло мне. По праву мог бы быть миллионером, а что получается? Первую половину жизни провел на Андаманах, строил волнорезы, а теперь, похоже, придется заняться осушением дартмурских болот. Там и вторая половина жизни пройдет. Будь проклят тот день, когда я впервые увидел этого чертового Ахмета и связался с сокровищами Агры. Проклятые эти камешки, кровь с них так и капает. Майору Шолто они принесли страх и чувство вины, а мне – пожизненное рабство.

В крошечную дверь каюты просунулось лицо и плечи мистера Ателни Джонса.

– Приятная семейная вечеринка, – усмехнулся он. – Позавидуешь вам. Холмс, может быть, дадите и мне хлебнуть из вашей фляжки? Полагаю, нам следует поздравить друг друга. Жаль только, что второй утонул. Но тут уж ничего не поделаешь. Хорошо хоть, что в такой бешеной гонке катер не перевернули и сами в воду не попадали.

– Все хорошо, что хорошо кончается, – философски заметил Холмс. – Я и сам не знал, что «Аврора» такое быстроходное судно.

– Смит утверждает, что его катер – один из самых скоростных на всей Темзе. Он говорит, что если б у него был еще один кочегар, нам бы их никогда не догнать. И еще клянется, что не имеет никакого отношения к норвудскому делу.

– И он не врет, – подтвердил наш пленник. – Смит ничего не знал про наши дела. А нанял я его только потому, что катер у него очень уж быстроходный. Не плывет, а прямо летит. Платил я ему хорошо, лишних вопросов он не задавал – а что еще нам нужно? Сейчас мы делали наш последний рейс в Грейвсенд, где стоит «Эсмеральда». На этом корабле мы собирались отплыть в Бразилию.

– Если он не совершил ничего дурного, он будет отпущен, – кивнул Джонс. – Ловим мы быстро, но обвинять задержанных не торопимся.

Я с интересом наблюдал, как Джонс совершал обратное превращение – подавленный, унылый неумеха постепенно исчезал, а на его месте появлялся величественный инспектор, важное официальное лицо, полагающее, что имеет право и способно вершить судьбы других. На губах Холмса играла тонкая змеиная улыбка, из которой я заключил, что монолог Джонса получил заслуженную оценку.