Долина звезд
Шрифт:
Не веря самому себе, я весь обратился в слух, отчего страшно зазвенело в ушах.
– Ты тоже это чувствуешь или я один такой прозорливый?
Не спеша отвечать, я встал с пола и осторожно посмотрел по сторонам, пытаясь определить - где находится собеседник.
– Брось дурить, все равно не увидишь...Лучше ответь: ты тоже чувствуешь эту беду?
– более требовательно, но все также вкрадчиво спросил голос.
– Да, - осторожно произнес я, отчаявшись подтвердить свою догадку по поводу безумия.
– Ну, так что? Да или нет?!
– заволновался незнакомец.
– Неужели так трудно ответить более конкретно?!
– Что ответить-то?
– с трудом разбирая быструю речь собеседника, уточнил я.
Откуда-то сверху, а может снизу, послышался протяжный вздох.
– Святые небеса, как же мне не повезло. Новый сокамерник за столько месяцев, лет, и тот не может двух слов связать.
Я внимательно вгляделся в высоту башни, а затем, опустив глаза, только сейчас заметил, что чуть ниже, расположен еще один уровень каменного выступа. Он казался таким близким, что я невольно протянул руку, но призрачный туман, вмиг рассеял иллюзию.
Мой собеседник разразился гадким хлюпающим смехом.
– Ты что видишь меня?
– обиженно спросил я.
– Ты только пару дней слушаешь тишину, а я уже несколько тысяч дней. Поверь, за такое время ты сможешь научиться видеть своими ушами такое, что тебе и не снилось, - попытался объяснить голос.
– Но почему ты не заговорил со мной раньше? Я вел себя тихо? Ты меня не слышал?
– Почему же не слышал? Прекрасно слышал. Ты появился здесь три серых тумана назад. Просто я не спешил затевать с тобой беседу...Как говориться растягивал удовольствия. К тому же надо было узнать, что ты за человек. С "плохими", я обычно остаюсь нем.
Мне показалось или этот говорливый тип оказался полным безумцем. Молол без умолку, и все о пустом. С другой стороны: какая разница. В любом случае выбора у меня не было - сходить с ума вдвоем или в одиночку.
– Скажи, а что означает три серых тумана?
– любопытство стремительно рождало в моей голове вопросы.
– Здешняя мера исчисления. Как на воле - там день, здесь туман. Если ты не заметил, он здесь постоянно меняется, но, к сожалению, никогда не проходит.
– Почему?
На мгновение голос исчез, словно его никогда и не было. Но я чувствовал - разговор незакончен.
– Почему? Почему?!
– донеслось снизу.
– Спроси у этих Крылатых. Они тебе с удовольствием поведают все тайны Арнака.
Злорадное хихиканье наполнило сгустившуюся мглу.
– Скажи, за что ты здесь?
– не удержавшись, начал было я, но голос раздраженно остановил меня.
– Не спрашивай...Я не люблю вести столь откровенные беседы после нескольких туманов. Понимаешь - не доверяю. Эти беловолосые могут специально подговорить тебя! Я слишком важен для них.
– Но ведь я даже не говорил с ними, - попытался объясниться я перед сокамерником.
– Ни разу! Понимаешь. Сейчас такое твориться, им сейчас не до меня!
– Нет, - твердо ответил голос, произнеся это так, словно каждый кирпичик подслушивал наш разговор, а из тумана следили тысячу заинтересованных взоров.
Мне показалось, что мой собеседник хотел сказать еще что-то, но, к сожалению, так ничего и не услышал. Голос бесследно растаял в тишине.
Еще несколько туманов я безуспешно пытался докричаться до внезапно исчезнувшего приятеля, порой ловя себя на страшной мысли, что нет никакого собрата по несчастью, а я просто-напросто медленно но верно, схожу с ума. Меня даже перестали беспокоить ужасные стражи. Я без устали продолжал слушать тишину, но вместо этого не смог уловить и малейшего шума моря, словно мои уши, раз и навсегда, отказались доносить до меня привычные звуки.
Две ночи я, сам не свой, шагами мерил каменную комнату, преследуемый ночными кошмарами, практически не спал. На третью, толи день, толи ночь, я все-таки смог успокоиться. Мне приснился странный сон. Один из тех, что беспардонно врывался в мои безмятежные грезы о звездной долине. Непонятные, чуждые моему сознанию воспоминания, будто специально пытались перевернуть и без того пошатнувшуюся реальность.
4
Наверное, я, как и окружающий меня мир, потихоньку лишался рассудка. Изъеденные временем огромные, источающие лишь мерзкий холод камни оказались живыми. Едва различимые неровности и шероховатости, наспех промазанные швы и грани, менялись: каждую секунду, минуту, час. Или проще сказать - туман.
Я не сразу понял это. Глаза болели, и тишина предательски давила на виски повергая в безумие.
Но мне было все равно.
Я продолжал, не отрываясь, смотреть на творившееся вокруг сумасбродство. Камень менялся. Он тек словно огромная и вальяжная река. Крупицы потоком осыпались вниз, бесшумно, словно все это происходило не у меня на глазах, а в больной голове.
Стена превратилась в водоворот, засасывая и бесследно поглощая мое внимание. Трещины и расколы сминались и исчезали в серой мгле, не в силах противостоять неведомой силе. Подавшись вперед, я, не веря своим глазам, попытался дотронуться до стены. Раньше, почувствовав невероятный страх, я никогда бы не решился на это, а теперь во мне просыпался незнакомый и чуждый интерес, который оказался во стократ сильнее всяких предрассудков.
Они меняли свою форму - длинные и продолговатые, превращались в крохотные осколки.
Внезапно из водоворота появилась странная высоченная фигура. В первый миг, в голове возник образ самого настоящего палача, с легкостью разрубающего на куски человеческие тела. Бесцветный балахон, скрывал лицо здоровяка. Руки он держал скрещенными на груди, словно служитель храма небесных светил.
Оказавшись в середине моей камеры, он остановился.
Ни топора, ни острого клинка я не заметил. Однако и без этих смертельных предметов, образ немого убийцы не рассеялся.
Сердце заколотилось в бешеном ритме. Будто затравленный зверь я на карачках пополз прочь от надвигающейся опасности.
– Нет смысла!
Я определенно сходил с ума. Голос звучал в моей голове, повторившись несколько раз омерзительным эхом.
– Я ни в чем не виноват! Я не сделал ничего предосудительного!
Наверное, мне не стоило говорить этих слов, но отчаянье, навсегда поселившееся в моей голове, заставляло совершать достаточно непредсказуемые поступки. Во что бы то ни стало, я пытался оправдаться, вымолить себе спасение. Но стражу эти слова были неинтересны. Мою судьбу уже давно решили совсем другие люди.