Долина
Шрифт:
На чтении седьмой Эрик не сразу, но всё же расслышал: громадный змей, продолжая скрипеть песчинками, по-прежнему ползёт рядом, зато постепенно исчезает множественное шлёпанье. Забыв о проговаривании, Эрик внимательно вслушался во Тьму. Первое впечатление, что Ползуны уходят в стороны, исчезло, едва он расслышал тихий шаг множества существ, идущих на собственных, возможно, человеческих ногах. Когда исчезло последнее характерное шлёпанье, варвар, затаивший дыхание так, что не стало хватать воздуха, медленно выдохнул и обратился к Чёрному Медведю с напоминанием о себе.
На десятой руне стало заметно, что в подземелье очень неуверенно светлеет. На двенадцатой Эрик отчётливо видел слева громадное текучее тело, а справа —
Второй рунный круг. Третья песня. Свет изливается спереди всё ярче и ярче. Варвар уже различал рисунок на теле чудовищного змея и готов был рассматривать его снова и снова, лишь бы не видеть сопровождающих справа.
Но память и воображение постоянно возвращали его к единственному взгляду, брошенному на "стражников": недавно уродливые, они превратились в стройных, высотой не уступающих варвару людей. Они обладали поразительно утончёнными лицами, несколько женоподобную красоту которых портила только одна особенность — удлинённые верхние клыки, слегка поднимающие верхнюю губу, отчего все лица обрели выражение надменной брюзгливости.
Эрик несколько раз пытался читать руну, но спотыкался, едва видел перед глазами нежное лицо с клыкастым ртом.
Может быть, и получилось бы далее проговаривать затверженные слова, но посреди равномерных, привычных уху звуков неожиданно послышался тихий стон. Варвар откинул с лица мальчишки ткань и наткнулся на взгляд широко открытых глаз. Только через несколько машинальных шагов Эрик сообразил: мальчишка смотрит — и не видит. Но в слабом стоне из пересохших губ легко угадать слово "пить", произнесённое на языке жителей равнины. Ещё некоторое время на соображения, как выполнить желание мальчишки, — и Эрик просто остановился. Сопровождающие на этот раз немедленно обернулись к нему. И такая тишина устоялась, едва он перестал двигаться, что даже готового ко всему варвара передёрнуло.
— Хозяин хочет пить, — угрюмо объявил Эрик.
Из толпы справа вышел высокий тип с длинными, лёгкими, как паутина, светлыми волосами. Его одежда ничем не отличалась от одеяния других: длинный узкий плащ серого цвета, наглухо застёгнутый у горла и выпускающий изнутри лишь кружево воротника; длинные обтягивающие сапоги с отворотами; из оружия — изящный кинжальчик-игрушка на поясе.
По привычке выделять самое опасное в противнике варвар сразу упёрся взглядом в руки Ползуна. Эрик было попятился, но вовремя вспомнил: шаг назад — и прислонится к змеиному боку. Поэтому остался на месте, не в силах отвести глаза от лап с длинными ухоженными когтями — почти кошачьих лап, торчащих из пышных рукавных кружев.
— Так чего хочет будущий король? — спросил светловолосый низким хрипловатым голосом.
— Пить, — буркнул варвар.
Светловолосый взглянул на мальчика, на руку Эрика, всё ещё держащую край плаща. Во вновь наступившей тишине светловолосый одной лапой крепко обхватил руку Эрика и оттопыренным когтем другой спокойно и деловито распорол кожу на руке человека, начиная с запястья до локтя. Из небольшого кривоватого надреза на лицо мальчишки плеснула кровь. Не обращая внимания на окаменевшего варвара, светловолосый поправил его дёрнувшуюся руку, чтобы кровь попала в приоткрытый рот принца. Ползун смотрел на свои действия так сосредоточенно, что, забыв о надрезе (а боли он не боялся), варвар засмотрелся на детское лицо, выпачканное его кровью. Мальчик сглотнул — светловолосый довольно усмехнулся. Ещё глоток. Принц вдруг задышал — часто-часто. И варвар, несмотря на перехват когтистой лапы, рвущей его плоть, быстро освободил мальчика от плаща и почти подвесил лёгкое тело на свою руку, придерживая за плечо. Принца стошнило. К великому облегчению Эрика.
Дождавшись конца конвульсий маленького хозяина, Эрик вытер ему рот и снова завернул в плащ. Стараясь говорить ровно, он объяснил светловолосому:
— Кровь — пища тяжёлая. А господин мой слаб. Ему нужна вода.
— Потерпит, — надменно ответил тот. Внезапно он напрягся, раздув ноздри и превратившись в неподвижную статую. Такие статуи, изображавшие древнейших богов, Эрик видел на одном из островов моря Атлантов.
А вот остальные Ползуны, напротив, оживились. Они столпились перед светловолосым и Эриком с мальчиком на руках, и внезапно заблестевшие глаза замирали то на кровавой лужице, застывшей между плитами, то на руке варвара, неуклюже обёрнутой тряпкой.
"Учуяли кровь!" — сообразил Эрик и от неожиданности страшного открытия всё-таки отступил. И — шага через два упёрся в холодный гладкий бок. "Почему же они раньше не унюхали её? Заглушила засыхающая на них?"
По громаде, к которой отчаянно прижался варвар, будто дрожь пробежала. Оставаясь недвижим на том участке тела, к которому прижался Эрик, змей взметнул над толпой Ползунов громадную голову — и застыл.
Для варвара мгновения текли с движением толпы: сначала они отступили, потом развернулись в направлении недавней дороги и зашагали.
Светловолосый — стоял, запрокинув голову, точно заворожённый. И Эрику захотелось ударить его, пока он изображает статую. Ударить мечом, которого никто не удосужился забрать — в чём было какое-то обидное пренебрежение. Ударить по открывшемуся из вороха кружев незащищённому горлу…
Змей плюнул на рвоту мальчишки — светловолосый и Эрик вздрогнули одновременно. Слизь зашипела, сворачиваясь и запекаясь.
Светловолосый отошёл от Эрика на почтительное расстояние. А Эрик оттолкнулся от змеиного бока и зашагал дальше. Рана его не беспокоила. Бывало и похуже. Лишь бы когти светловолосого не оказались ядовитыми. Где-то стороной его почему-то забавляла странная мысль, что не только он побаивается громадного змея.
5.
Астри.
Едва в глубокой темноте дракон мягко спланировал на одну из террас замка, Родрик съехал с его шеи и, пробежав несколько шагов рядом, поймал скользнувшую к нему Астри.
Бродир остановился чуть дальше, чтобы никого не задеть, перекидываясь в человеческое тело. Уже втроём они встали на краю террасы.
Под ними — тоже терраса, но шире. Взгляд вперёд — пологая равнина, примыкающая к замку и огороженная крепостными стенами, — часть города-государства. Не сговариваясь, трое взглянули на чёрно-синее небо с мерцающими звёздами и ровным белым светом полной луны. Астри, стоящая между юношами, почувствовала, как резко шевельнулся воздух: вздрогнул Бродир — от сильного желания прыгнуть в эту бездну и взлететь в бесконечное пространство. Она видела однажды, как он такое проделал: шагнул в пропасть в человеческом обличье и взмыл в воздух драконом, чтобы купаться в небесном океане.
Родрик стоял неподвижно, и всё же Астри знала, что он испытывает близкое Бродиру желание: перекинуться в волка — и взвыть на холодное ночное светило. В роду Родрика бытовала легенда, что в древнейшие времена Волки умели летать среди звёзд. Загнанные на землю какой-то бедой, летать они отвыкли, а крылья только мешали бегать… Но время от времени белый лунный свет касается души Волка, и он воет в тоске по утерянной способности, по недосягаемому пространству без границ.
Сама Скорпа сильных чувств к небесам не испытывала. Ей нравилось нежиться на тёплых камнях и бездумно следить за лениво плывущими облаками. Ей нравилось наблюдать, как над Бархатной долиной собирается гроза. Но не совсем понимала, как можно мчаться под тёмными взволнованными тучами, сумасшедшими бросками уворачиваясь от огненных стрел и копий, особенно если тебя при этом сносит шквалистым ветром. Но, когда Бродир спускался и в изнеможении садился рядом с нею и Родриком, Астри видела его счастливую улыбку, с трудом скрываемую зависть Волка и снисходительно думала: каждому свои игрушки.