Доллары за убийство Долли [Сборник]
Шрифт:
«Это совсем не было бы так глупо, — подумал он. — Наверное, в толпе, снующей вокруг дома на бульваре Ланн, находится столько переодетых полицейских, сколько и уличных девиц. Меня многие знают. «Солнце» со своими таинственными статьями очень не по душе полиции, и за мной, наверное, начнут следить… Тогда дело пойдет быстрыми шагами».
Но его страшила одна мысль об окончательном столкновении с полицией.
Полное одиночество, в котором он находился в течение двух последних дней, лишило его энергии и «подъема», превращавших его — когда дело его интересовало — в неподражаемого
Около пяти часов он зашел на телефон и попросил соединить его с «Солнцем». Ему ответили, что «Солнце» занято. Он подождал минутку и позвонил опять. Линия была переполнена. До него долетали обрывки фраз, прерываемые резким голосом телефонисток, передающих друг другу номера. И вдруг посреди всего этого шума, всей этой мешанины он услышал голос, спрашивавший:
— Газета «Солнце»?
Он запротестовал.
— Извините, милостивый государь, но я раньше вас вызывал…
— Очень жаль, но меня первого соединили. Алло, «Солнце»?..
— Что за нахальство! Алло, барышня…
Послышался смех.
Кош бесился:
— Алло, барышня, нас обоих соединили…
— Я слышу. Это не моя вина. Отойдите…
— Ни за что!.. Я жду уже битых четверть часа, мне это надоело. Соедините меняно он не докончил фразы и начал прислушиваться.
До него начали долетать вопросы и ответы. Шум на линии внезапно затих, и он мог свободно следить за разговором.
Голос, только что слышанный им, говорил:
— Вот досада! В котором же часу он обыкновенно приходит?
Другой голос, в котором он сразу узнал секретаря редакции, отвечал ему:
— Около половины пятого, пяти… Но напрасно вы рассчитываете.
— Как это неприятно, — продолжал первый голос. — Не знаете ли, где можно его найти?
«Где я слышал этот голос?» — подумал Кош.
— Не могу вам сказать, — послышался снова ответ Авио.
— Но, наконец, придет же он вечером? Будьте так добры, попросите его зайти ко мне… важное сообщение…
— К сожалению, невозможно. Он уехал, и я совершенно не знаю…
«Однако!..» — подумал Кош, прижимая сильнее ухо к телефонной трубке.
— Но когда же он вернется? — спрашивал голос.
— Право, не знаю… Может быть, его отсутствие продолжится, а может быть, он вернется скоро…
— Но все же он в Париже?
— Ничего не могу вам ответить… Очень сожалею…
«Да ведь это обо мне говорят, — подумал Кош, прислушиваясь все с большим вниманием, — и этот голос, этот голос…»
— Не разъединяйте, пожалуйста, мы говорим! — закричал Авио.
И Кош, страшно заинтересованный, тоже машинально закричал:
— Мы говорим!..
Но тотчас прикусил губу. Счастливый случай позволил ему услышать разговор, относящийся, может быть, к нему. Было бы сумасшествием прервать его неловким восклицанием. Но телефонистка, по счастью, не слышала его обращения. Разговор продолжался:
— Во всяком случае, — говорил незнакомый голос, — вы можете сообщить мне его адрес?
— Конечно.
— И есть надежда застать
— Черт возьми, — прошептал Кош. — Я не ошибся. Это комиссар!
Легкая дрожь пробежала по телу. Пальцы его судорожно сжали телефонную трубку, и он почувствовал, что бледнеет. Для чего комиссару так настоятельно хотелось увидеть его, узнать его адрес, если не для того. Он… не решился даже мысленно докончить фразы, но грозные слова встали перед ним с поразительной силой и ясностью: «Меня хотят арестовать».
Обратный путь был ему отрезан. Он зашел уже слишком далеко, чтобы возможно было даже минутное колебание. Три дня прошли с такой головокружительной быстротой, что он не заметил хода времени, и ему показалось, что он в одну секунду был пойман в ловушку. У него мелькнула надежда, что секретарь не ответит; ему хотелось закричать:
— Молчите, не говорите моего адреса!
Но это значило бы серьезно скомпрометировать себя, так как, в сущности, если он и хотел быть арестованным, допрошенным, обвиненным, то он хотел сохранить за собой и возможность одним словом разрушить все возведенные на него обвинения. Как же в таком случае объяснит он этот крик страха?..
Голос продолжал:
— Не знаю, застанете ли вы его дома, но вот его адрес…
Одну десятую секунды в уме Коша мелькнула мысль,
что речь идет не о нем, но Авио уже продолжал:
— Улица де Дуэ, 16.
— Благодарю вас, простите за беспокойство.
— Не за что; до свиданья…
— До свиданья.
Кош услышал отбой… Маленький шипящий звук… потом больше ничего…
Но он все оставался на том же месте, прислушиваясь, ожидая неизвестно чего, скованный непонятным волнением. Он только через несколько минут пришел в себя. Не слыша больше ничего, кроме неясного гула, подобного тому, который раздается в больших морских раковинах, он понял, что разговор закончен и что ему здесь нечего больше делать.
Он уже взялся за ручку двери, но остановился в нерешительности:
«А что, если кто-нибудь ожидает за дверью, что, если сильные руки схватят его?..»
Сознание его невиновности даже не приходило ему в голову. Он весь был поглощен одной мыслью: скорый неизбежный арест!..
Собственно говоря, он мог еще, рискуя быть осмеянным, признаться во всем. В худшем случае его ждало несколько дней тюремного заключения или даже просто строгий и неприятный выговор… Но он и этого не в силах был уже сделать. Он был совершенно обессилен, загипнотизирован одной неотступной мыслью: я сейчас буду арестован.
И эта мысль хотя и страшила его, но в то же время и манила и влекла его к себе с непонятной и грозной силой, страшной, как пропасть, над которой наклоняется путешественник, опасной, как страстный призыв сирен, увлекающий в бездну неопытных моряков.
Наконец он вышел. Никто не обратил на него внимания. Только один служащий, сидя за своей конторкой, сказал ему:
— С вас за два разговора.
— Хорошо, — ответил Кош.
И он взял второй билетик, не сделав замечания, что он даже и разу не говорил. У выходных дверей на него опять напало минутное сомнение: «А если бы я все же позвонил в «Солнце»?»