Доля Ангелов

Уорд Дж. Р.

Мерримак был одет в ту же форму, что и ранее: темные слаксы, белое поло с нашивкой эмблемы полиции и профессиональная улыбка. Его коротко подстриженные волосы были тщательно уложены и от него пахло хорошим одеколоном. Еле уловимый запах.

Лейн шагнул в сторону и предложил войти.

— Я хотел выпить кофе. Не хотите присоединиться ко мне?

— Я на работе.

— Мне казалось, что вам нельзя употреблять алкоголь, а не кофеин на работе?

Улыбка.

— Итак, куда мы можем пройти?

— Поговорим здесь. Учитывая, что вы отказались от утреннего кофе

из «Старбакс» у меня на кухне. Что вам нужно? Если моя сестра Джин то, она не ранняя пташка, если хотите поговорить с ней, вам лучше прийти сюда после полудня.

Мерримак улыбнулся. Снова.

— На самом деле, меня интересуют ваши камеры наблюдения. — Он кивнул на еле выделяющиеся глазки на потолочной лепнине. — У вас же их много, насколько я знаю.

— Да, это большой дом.

— И они как снаружи, так и внутри вашего дома, верно?

— Да. — Лейн положил руки в карманы брюк, чтобы не очень был виден его Piaget или его манжеты с баттен-даун. — Вы ищете что-то конкретное?

Понятное дело.

— Что происходит с отснятым материалом? Куда он перезаписывается и где хранится?

— Вы имеете ввиду, можно ли его просмотреть?

— Вы угадали. — Улыбка. — Да я хотел бы.

Лейн не сразу ответил, улыбка детектива расплылась еще больше.

— Послушайте, мистер Болдвейн, я знаю, что вы хотите быть полезным следствию. Вы и ваша семья в ходе этого расследования все время готовы нам помочь, мои коллеги и я очень ценим это.

Лейн нахмурился.

— На самом деле, я не знаю, где хранится информация.

— Разве такое возможно? Вы что здесь не живете?

— И я вам больше скажу, даже не представляю, как можно добраться до пульта, на который стекается запись, я просто даже не знаю, где он находится.

— Покажите мне, где находятся ваши компьютеры, и я сам со всем справлюсь. — Последовала еще одна пауза. — Мистер Болдвейн? У вас есть какая-то особенная причина, почему вы не хотите мне показывать запись с камер безопасности, находящихся в вашем поместье?

— Я думаю, что для начала мне следует поговорить с моим адвокатом.

— Вас не подозревают. Вы не заинтересованный человек в смерти отца, мистер Болдвейн. Когда он был убит, вы находились в полицейском участке. — Мерримак пожал плечами. — Поэтому вам нечего скрывать.

— Я поговорю с вами позже. — Лейн вернулся к двери и настежь распахнул ее. — Теперь, если вы не возражаете, я отправлюсь завтракать.

Мерримак медленно направился к выходу.

— Я отправляюсь за ордером. И тогда я смогу просмотреть записи с ваших камер.

— И тогда для вас это не будет проблемой, если вы так сделаете.

Детектив шагнул за порог.

— Кого вы защищаете, мистер Болдвейн?

И когда Мерримак взглянул в лицо Лейна, он точно понял, кто беспокоил Лейна больше всего.

— Сегодня прекрасный день, — ответил Лейн, закрывая за полицейским с понимающей улыбкой дверь поместья Истерли.

Джин осмотрела свою шею в зеркало гардеробной и решила, что синяки стали не такими заметными, а если их немного замазать, то вообще никто не заметит.

— Марль. — Она села на мягкий

стул, который использовала, чтобы начать накладывать макияж. — Где Тэмми? Я жду ее.

Ее апартаменты были оформлены в оттенках белого. Белые шелковые портьеры, украшенные белой лентой, свисали на старинных окнах. Белые стены переходили в такой же белый толстый ковер, как глазурь на торте, в спальню и в белый мрамор с золотыми прожилками в ванной комнате. Здесь была совершенно белая кровать, на которой было спать, как на облаке, и гардеробная с личным помещением, в которое нужно было пройти по белому ковровому покрытию, чтобы увидеть все ее наряды в гардеробной, а также здесь имелось зеркало. Освещение было за счет хрустальной люстры и таких же бра, которые висели, как серьги Гарри Уинстона, на ключевых точках… на новых, а не старых креплениях, искажая своим светом хрусталь баккара, находившийся ниже и в других местах.

Дальше имелись восточные предметы и ковры, никчемные, как и картины маслом, которые скорее напоминали темные пятна на стенах, чем произведения искусства.

— Мерль!

Это личное помещение было связующим между ее ванной комнатой и местом, где была развешена вся ее одежда, и она уже давно не пользовалась им, несмотря на то, что в его реконструкцию вложили четверть миллиона долларов. Здесь был реальный профессиональный парикмахерский салон, где можно было стричь, красить и мыть волосы, а также делать профессиональный макияж, способный конкурировать с бутиком «Шанель» в «Саксе» на Манхеттене, и множеством флаконов духов, лосьонов и еще чего-то, способного затмить даже goop.com.

И еще здесь же было длинное окно с видом на сад, позади дома, в случае, если ей вдруг захочется понаблюдать за садом днем. Или взглянуть на цветы, да все что угодно.

Постукивая ухоженными пальцами по хромированному подлокотнику, Джин крутилась на стуле, создавая направление своими босыми ногами.

— Мерль! Мы уезжаем через полчаса. Давай! Позвони ей!

— Да, мэм, — ее горничная засуетилась.

Тэмми была художник-гример в городе, и она всегда обслуживала Джин в первую очередь, по сравнению с другими клиентами по нескольким причинам: первая, Джин всегда давала хорошие чаевые; во-вторых, Тэмми могла похвастаться, что делала макияж самой Джин; и третья причина, Джин передавала приглашения ей на всевозможные вечеринки, а также приглашала на приемы в Истерли, как гостью.

Пока Джин ждала, она осматривала свою коллекцию для макияжа, разложенную веером в профессионально установленном стенде — полный набор теней для век от МАС, румяна, словно детская площадка, всевозможных оттенков, стул и стол на роликах, позволяющий крутить и вертеть клиентку для выполнения косметических процедур, и щетки в таком количестве, что явно стоило иметь докторскую степень, чтобы работать ими. Перед ней было зеркало с двойным набором гримерных прожекторов по обе стороны, а сверху была линия еще одного освещения, которое меняло свой оттенок, в зависимости от того, что хотелось увидеть — красное, желтое или синие, или определенные оттенки цвета волос, или макияжа.