Доля казачья.
Шрифт:
Душа Идиллии плакала и стонала и никакая маска на лице не могла это скрыть. Я не сомневался в этом. Идиллия не могла идти против назначения природы, её создавшей. Она женщина! И вечно останется такой! Великая женщина — богиня! И умереть за меня могла не задумываясь.
Я должен был победить в этом бою и спасти свою Идиллию. Она не свернёт со своего избранного пути, потому что терять ей будет уже нечего.
Император очень доволен, он даже помолодел весь. И в нём проснулся ярый пыл бойца. Но чтобы выглядеть ещё более эффектно в глазах своего народа, он объявил:
— Если победят казаки, я дарю им свободу, — и сделал ударение — если
И улыбнулся, потому что был уверен, что это невозможно — они обречены!
Но его народ возликовал:
— Это великая честь, обрести свободу — радуйтесь, русские, и сражайтесь ещё злее. Вам есть за что биться и побеждать, и умирать не так тоскливо будет. И опять буря оваций великодушному императору. Но никто и не знал тогда, что им уже был подписан мирный договор с Россией и далее, об обмене военнопленными.
Господин Тарада был очень спокоен и только прижал свою правую руку к своему сердцу.
— Не волнуйтесь! — поняли его казаки.
Бойцы обнажились по пояс, рисуясь рельефной мускулатурой тела. Русские выглядели бледно на их фоне: война и госпиталь обелили их тела. Но всё же природа не обидела казаков: узкие талии, широкие плечи, мощные руки и шеи. И главное, что бросалось в глаза, пластичность и быстрота движений.
Спасибо господину Тарада, он спас нас от неминучей смерти, вернул нам силу и ловкость. И самое главное — мы обрели уверенность в себе.
Коно выбрал меня, а Такахаси решил проучить Василия Шохирева. Не знал он, что Василий командовал взводом разведчиков. А это своя школа боя — древнерусская. И нет ей равных в мире среди других школ по изяществу ведения боя и полёту мысли. Именно мысли — она жива. Она может воплощаться и даже, если надо, перевоплощаться. Разящий меч на расстоянии — и всё по воле бойца. Для этого нужны изнурительные тренировки с самого детства. Таким воинам было строжайше запрещено сражаться друг с другом, чтобы никогда не перевелось среди казаков это древнее искусство. Но чтобы достичь пика совершенства, едва хватает всей жизни казака.
Казак-пластун-разведчик — и знахарь, и боец, и ведун, и Богу угодный человек. Без крестного знамени казак ничего не делает — на всё у него воля Божья. Он вечный защитник России, дитя Господа Бога. Я сражался дедовской казацкой шашкой. Как дорога она мне! Не ржавеет твоё оружие, всё в бою оно, мой дедушка. Не опозорю я род Бодровых, знатных и именитых казаков. Всю свою жизнь славивших своими делами русское казачество и Россию. Сошла улыбка с лица самурая, понял он, что дело тут жаркое будет. Его древнейшее искусство наткнулось на что-то непонятное и никак не вязалось с его тактикой ведения боя. Вроде и не нападает казак, но всегда, хоть на одно движение клинка, опережает противника. Удивляет быстрота его реакции и тактическое мышление. Кто-то из толпы японцев решил помочь своему собрату и подкинул Коно кинжал. Теперь он ощетинился оружием и снова обрёл потерянную уверенность. Но я чувствовал себя необычайно легко. И чем сложнее поединок, тем больше мне доставляет он радости. Тем и славились русские пластуны, элита русского казачества — мастерским ведением рукопашного боя. И я тоже мог спокойно и без оружия сражаться с врагом и победить его. Ведь Россия всю свою бытность воевала с захватчиками. И веками копила свой боевой опыт. Вся её жизнь и жизнь ее народа — это война.
Скоро я захватил руку с кинжалом и она хрустнула в одно мгновение, как хворостина. Мощнейший удар в грудь рукояткой шашки опрокинул японца на землю.
В его глазах витала бездна страха, и вся его жизнь закрутилась перед глазами, на краю этой пропасти. Коно сразу вспомнил, что много раз был неправ, и много раз зря лишал жизни побеждённых бойцов. Но слава толкала его к своему венцу и он достиг её Олимпа. Вот тут пришёл и его черёд прощаться с жизнью, а перед смертью все равны. Только страшно так резко и сразу оказаться в таком безвыходном положении.
Поборол Коно себя и прикрыл свои бездны глаз чёрными ресницами, укутал свою душу. Теперь и он был готов к смерти. Но разящего удара не было. И он истошно закричал:
— Бей, касак, я бы тебя никогда не пожалел. Бей!
Я опустил свою шашку в ножны, и огляделся. Толпа японцев бесновалась:
— Бей, касак! Не лишай самурая радости умереть в бою, это счастье для него.
Я тихо ответил:
— Сегодня праздник у вас. И у вас тоже не принято в гостях обижать хозяев. И у Коно есть семья, и дети есть, великий Коно будет мне другом.
Гулкая тишина, охватившая всю площадь, заставила даже самых злобных японцев услышать стук собственного сердца. Оно не хотело чужой смерти — сердце стремилось вслед за временем, и диктовало всем своё слово:
— Жить! Жить! Жить!
И тут жена Коно, не выдержав накала людских страстей, подбежала к пытавшемуся подняться мужу, обняла и прикрыла его своим телом. Её истошный крик так и не успел вырваться из груди, Коно задавил этот крик потной и грязной от крови рукой. А затем сам скорчился от боли, другая, сломанная рука резко напомнила о себе, и он стал грузно оседать на землю. Но тут уже не выдержали его сыновья: мальчик десяти лет и другой, лет восьми. Стремглав бросились они к своему отцу и поддержали его, а затем помогли матери увести его домой. Им было очень страшно, на их детских лицах блуждал ужас, как у маленьких волчат, на глазах у которых погибает мать и отец. Жутко им, хоть вой от страха, но любовь к родителям и тут сильнее разума.
Императора всего покоробило от произошедшей драмы, и он не нашёлся, что сказать людям. Коно был его любимец и никогда не проигрывал в бою. А тут целый спектакль, да ещё с детьми, ох и морока приключилась. Выручил императора хитрый и многоопытный Такахаси. Чёрные глаза его лихорадочно вспыхнули каким-то неестественным, нелюдским огнём: было во взгляде что-то звериное. И рот оскалился, как у волка, при виде сытной добычи. Такой момент удачи нельзя было упускать: сам император его оценит с лихвой. Вот где надо показать свою преданность, красиво уничтожить другого русского, раз первый остался жив.
Не ожидал Василий такой прыти от японца. Без всяких там церемоний и поклонов. Можно сказать, что вероломно, Такахаси обрушил всю свою мощь тренированного тела на казака. Оружие яростно заблистало в руках многоопытного бойца.
Тут дорога была ложка к обеду, и лицо императора просияло: молодец Такахаси, не дал растоптать гордость самурая. Зачем выносить сор из избы, потом сами всё выгребем, без всяких спектаклей разберёмся.
Господин Тарада был более спокоен за Василия, тот и годами постарше Григория, и опыта ведения войны у него побольше. Матерый казак, тонкий боец, лихой рубака, но и совести своей не растерял. И всё же не забывались давние слова Василия: «Руби его…».