Доля вероятности
Шрифт:
Я взяла листок и прочитала:
— Палау — в следующем году, Перу — через год, потом Борнео, Канары и Мальдивы.
— Ничего не забыл? — Он наклонился и уперся локтями в колени.
— Сейшелы, — напомнила я.
— Точно. — Нейт дал мне ручку. — Запиши.
Я посмотрела сначала на него, потом на ручку, взяла ее и написала «Сейшелы» на пустой строчке в самом низу. Но я слишком сильно нажимала и порвала бумагу.
— Черт.
— Я уже забронировал нам билеты на следующий год. Палау, верно? — спросил
Мой пульс ускорился. Как это понимать?
— Ты забронировал билеты?
Нейт кивнул:
— На октябрь следующего года, но дату можно поменять, все зависит от компании, куда ты устроишься, и от того, буду ли я… в Штатах.
Или на войне, подумала я.
Я положила ручку и листок бумаги рядом с телефоном и села, подобрав под себя ноги. Нейт скользнул взглядом по моему телу, и в его глазах полыхнуло пламя, а я всеми силами попыталась проигнорировать вспыхнувшее ответное желание.
— Откуда ты купил билеты? Из каких городов?
Он глубоко вздохнул:
— Свой — из Северной Каролины, а твой — из Нью-Йорка.
Я раскрыла рот.
— Я написал Серене — у нее же был день, — и она сказала, что больше всего ты хочешь в нью-йоркскую компанию. Что ты уже год только об этом и говоришь.
Значит, он не желал, чтобы я даже подумала о переезде в Северную Каролину, чтобы мы были вместе. Он хотел, чтобы все осталось именно так: короткая интрижка раз в год, которая в промежутке поглощала всю мою жизнь и душу.
— Это из-за того, что случилось ночью?
— Я просто хотел удостовериться, что мы сдержим обещание. — Нейт сглотнул. — Мы столько лет обсуждали Фиджи и поехали только сейчас, спустя годы. А так мы будем точно знать, когда увидимся в следующий раз.
— Всего на неделю?
— Неделя лучше, чем ничего, — ответил он.
— И долго нам еще руководствоваться девизом «лучше, чем ничего»? — Я встала; мне нужна была дистанция. — Долго мы еще будем общаться урывками — два дня тут, неделя там?
— Сколько понадобится.
Я начала расхаживать по комнате, а Нейт смотрел — тело спокойно, но глаза подмечали каждый мой жест и шаг.
— Это не ответ!
— Другого ответа у меня нет.
Проклятье. Как можно быть таким спокойным?
Долго он планирует оставаться в армии? Неужели не видит, как война на него влияет? Я-то видела. Видела ясно как божий день.
— Мы поговорим о том, что случилось ночью?
— Какой смысл обсуждать кошмар? — ответил он. Его глаза следили за моими движениями. — Да, у меня бывают кошмары. Как и у тебя.
— Но я хожу к психотерапевту. — Я села на край постели. — А ты ходишь? Только не говори, что не ходишь. — Я выставила перед собой ладонь. — И прежде чем спросишь, отвечу: нет, ты не сделал мне ничего плохого.
Он стиснул зубы и отвернулся, уставившись на пейзаж за открытыми раздвижными дверями.
— Перед отбором в спецназ я проходил психиатрическое освидетельствование — значит со мной все нормально. Я не могу управлять своими снами, Иззи. А если пойду к психотерапевту и расскажу ему о своих кошмарах, о спецназе и подразделении «Кью» можно забыть. Меня тут же вышвырнут.
— Что ты искал вчера? — спросила я. — Когда ты опрокинул меня на спину, другой рукой ты что-то нащупывал на кровати.
Нейт медленно выдохнул и провел рукой по коротким волосам.
— На войне я обычно храню под подушкой оружие, и мне снилось… — Он покачал головой. — Не важно. По правде говоря, то, что было ночью, — еще одна причина, почему я предпочитаю, чтобы мы не виделись постоянно.
— Но так нельзя! — Я вскочила, не в силах усидеть спокойно. Меня переполняли бурные эмоции; я вся горела от неуправляемых чувств. — Это не настоящие отношения, так нельзя продолжать, Нейт.
— Я и не говорил, что это настоящие отношения. — Он встал, но ближе не подошел — просто смотрел издалека, как я расшагиваю взад-вперед по комнате. — Мы договорились не портить наш шанс, помнишь? Мы условились…
— За три года многое изменилось. Я уже достаточно ждала. Три года постоянно сравнивала с тобой всех, с кем встречалась. Постоянно думала, где ты, как ты. Гадала, подпустишь ли меня к себе, расскажешь ли, что с тобой происходит, когда ты на войне.
— Тебе не нужно об этом знать. — Он сунул руки в карманы: сама собранность, само хладнокровие.
— Нужно! А как ты предлагаешь мне узнать тебя настоящего, если ты меня не подпускаешь?
— Ты и так знаешь меня лучше других…
— Нет, я знаю лучше других ту твою сторону, которую ты мне показываешь. — Я развернулась на деревянном полу — спиной к двери, лицом к Нейту.
— А что еще тебе показать, Из? — Он склонил голову набок, и на его лице застыла маска, которую он периодически надевал. Он был в ней на похоронах матери. — Там, на войне, я один человек, с тобой — другой. Я не хочу, чтобы ты знакомилась с тем Нейтом.
— Что это значит?
Меня бесила его невозмутимость. Как будто наши разлуки вообще его не волновали; как будто он готов был мириться с постоянно отодвигающейся финишной прямой, достигнув которой мы могли бы иметь нормальные отношения.
— Это значит, что я… — Он вздохнул. — Я хорошо умею разделять жизнь и работу, Из. Я научился отделять все то дерьмо, что случается там, в Афганистане, от своей жизни в Штатах. Это моя копинговая стратегия. Помнишь, ты много лет назад говорила о копинговых стратегиях?