Доля вероятности
Шрифт:
Чьи-то пальцы ласково погладили меня по щеке, и я прильнула к ним, наслаждаясь прикосновением.
— Изабо, проснись. — Его голос окутывал меня бархатистой пеленой, как по утрам на Фиджи, когда он будил меня руками и губами и доводил до лихорадочного возбуждения, а потом проскальзывал в меня, и мы вместе шли к экстазу.
— Не хочу, — пробормотала я.
Если проснусь, он исчезнет, и мне придется прожить еще один день, гадая, где он сейчас.
— Надо вставать, — тихо проговорил он. — Мы скоро уезжаем.
— Вечно ты куда-то уезжаешь. — Я удобнее устроилась
— Думаешь, мне не хотелось? — Он провел рукой по моим волосам. — Но здесь нам оставаться нельзя, Изабо. Пора уходить.
Этот сон мне не нравился. Я хотела, чтобы мне приснилась моя нью-йоркская квартира; я открыла бы дверь и увидела на пороге его. Развернула бы время вспять и изменила бы все свои слова и поступки.
— Иззи. — Он говорил по-прежнему ласково, но твердо.
Я заставила себя открыть глаза и, к радости своей, увидела Нейта. Он склонился надо мной и смотрел на меня. Боже, как приятно просыпаться и видеть перед собой эти глаза, эти губы, хотя сейчас они были напряженно поджаты…
— Не все любят рассвет, Натаниэль.
Уголок его губ пополз вверх, мой пульс подскочил, и я проснулась. Мне хотелось поцеловать эти губы, раствориться в нем и ощутить сладостное забвение, которое я чувствовала только с ним.
— Можешь не любить рассвет, но вряд ли ты хочешь второй раз заночевать на полу аэропорта, а именно это нас ждет, если мы пропустим эвакуацию.
Я заморгала и все вспомнила.
Мы в Кандагаре. Не наволочка царапала мне шею, а камуфляжные штаны Нейта. Кажется, я заснула у него на коленях или он перенес меня сюда, а сам сел, прислонившись спиной к стене. Сердце упрашивало не шевелиться и наслаждаться каждой секундой, пока он снова не надел маску холодной безразличной апатии, которую носил всю неделю. Моя собственная броня из яростного гнева на миг отпала, и я поняла, почему он держал меня на расстоянии. Нейт не привык подпускать к себе людей, а я подвела его в самый критический момент, когда он сильнее всего во мне нуждался. Мы оба в равной степени несли ответственность за случившееся в Нью-Йорке.
— Ты в курсе, что мы еще никогда не проводили вместе так много дней подряд? — спросила я.
Он нахмурился:
— Почти. Мы пробыли на Фиджи девять дней, включая перелеты. А здесь сегодня восьмой.
— На Фиджи мне понравилось больше. Там в нас не стреляли.
— Так бывает, когда приезжаешь в зону военных действий, Из. В тебя стреляют. — Нейт подал мне руку, я взяла ее и села, несмотря на возмущение затекших мышц.
— Удалось хоть немного поспать? — спросила я, растирая шею и расправляя плечи.
— Немного. — Он встал, потянулся, и мышцы под татуировкой заходили ходуном. — Вертолеты уже в пути. Будут через сорок пять минут. Пора убираться отсюда.
Мы вновь нарушили правило тридцати сантиметров — по одному посетили туалет, — но после этого Нейт не отходил от меня ни на шаг. Я подошла к шахматисткам и их родителям, которым уже сообщили о нашем скором вылете, и проверила, все ли у них в
Хорошо бы сегодня обошлось без происшествий.
Тревога усиливалась с каждой секундой, и от страха у меня по спине бежали мурашки, но я заставляла себя улыбаться ради девочек. Шесть девочек были точно такими, какими я помнила их по нашим видеозвонкам. Любознательные, смешливые, они безупречно владели английским, и я пожалела, что в школе выбрала французский, а не более редкий язык. Могла бы сейчас отвечать им на таком же безукоризненном пушту.
— Визы в этом конверте, — сообщила я тренеру Ниаз и протянула ей большой запечатанный конверт из крафт-бумаги. Девочки собирали вещи. — Я держала их при себе на всякий случай.
— Спасибо. Я раздам их семьям, если нас разлучат, — произнесла эта невысокая женщина, поправила сумку на плече и улыбнулась. В ее карих глазах стояли слезы, а когда она улыбалась, в уголках образовывались морщинки. — Как мне вас отблагодарить? Жаль, что вам пришлось тащиться в такую даль, но…
— Не надо лишних слов. — Эмоции быстро и безудержно захлестнули меня, в горле застрял комок. За двадцать восемь лет, прожитых на этой земле, я еще никогда не совершала таких значимых поступков. — Помогать вам — честь для меня, — выдавила я и сжала ее руки.
Подошел Грей и оперся о плечо Нейта:
— Пять минут.
Нейт посмотрел на меня. Я кивнула.
— Пора, — скомандовал он на весь зал, а мне напомнил: — Держись рядом.
Другие оперативники взяли на себя своих подопечных — каждого приставили к одной семье. Один остался дежурить у выхода.
Нейт протянул мне кевларовый шлем, и я натянула его поверх растрепавшегося пучка. Потом надела бронежилет. Слава богу, Нейт разрешил мне снять его на время сна.
По пути к выходу мы миновали груду сухих пайков, вышли в коридор и спустились по лестнице.
— Вы нарочно еду оставили?
Нейт кивнул, сосредоточенно оглядываясь по сторонам:
— Запас еды им не помешает. Они фактически отрезаны от мира.
— И мы просто бросим их здесь?
Я посмотрела на него, но Нейт уже переключился в рабочий режим. Об улыбках и нежностях можно было забыть. Таким я видела его только здесь, в Афганистане.
— Не все хотят, чтобы их спасли, Иззи. — Он крепче сжал винтовку. Мы шли через длинный терминал.
— Это наш дом, — сказал афганский солдат справа от меня. — Мы будем защищать его до последнего.
Я не знала, что ответить, поэтому просто кивнула и крепче прижала к себе сумку. Мы подбирались к выходу. Прошли мимо зоны ожидания, где укрывались вчера. Выбитые окна уже заколотили досками.
— Не забывай дышать, — бросил Нейт, когда мы подошли к двери. Ее охраняли Блэк и двое афганских солдат.
— А если снова начнется обстрел? — тихо произнесла я, чтобы девочки не услышали. Они шли прямо следом; их разделили на группы по числу вертолетов.
— За нами прислали ударные вертолеты, — ответил Нейт. — Если начнется обстрел, враг выдаст свое местонахождение и получит ответ. — Он остановился у выхода и напряженно сжал челюсти.