Должок!
Шрифт:
Глава 14
Первые километры я молчал. Не могу сказать, что занят был глубокими размышлениями, но всё же… В голове вертелись два слова: «Это семья». Впервые за свою жизнь я увидел самую обыкновенную нормальную семью. С обедом во дворе, с подколками и шутками, понятными только им. С друзьями детей, которых принимают, как родных. С шутливым мамкиным подзатыльником для не в меру развеселившегося сынишки. А сынишка-то на полголовы выше отца, и на полторы – матери.
Из задумчивости меня вывел гулкий раскат грома. Алиса тоже посмотрела на небо, потом на меня.
– Не бойся: мы под крышей, – успокоил я. Но она почему-то не успокоилась.
– Нам бы на асфальт успеть выехать. А то у нас чернозём.
Уже через пару минут после того, как хлынул июльский ливень, мне стали понятны слова Алисы. Жирный мокрый чернозём стал похож на глину. Колёса пробуксовывали на одном месте, а при спуске к мосту машина и вовсе пошла юзом. Я выкрутил руль, чтобы развернуть её поперёк скольжения, но сделал ещё хуже: нас занесло с дороги прямо в рыхлую вспаханную землю, на пшеничное поле. Одно колесо зарылось почти по самую ось, и мне пришлось остановиться и заглушить двигатель.
– Приехали, – сообщил я. Но Алиса поняла это ещё раньше. Я ждал, когда она скажет традиционное «я же говорила!», но она спросила только:
– Бензина много?
– Литров двенадцать есть.
Я проверил по навигатору: до ближайшей заправки сорок три километра, значит, бензин жечь нельзя. В такую погоду вытаскивать нас тоже никто не поедет. Остаётся только ждать утра и вызывать «аварийку».
Услышав о моих планах, Алиса возразила:
– Какая аварийка?! Здесь трактор нужен. Сейчас позвоню отцу.
На переговоры уходит минута: Роман Михайлович всё сразу понял и обещал подъехать, как только закончится дождь. А он прекращаться не собирается. Ливневый шквал уже поутих, но небо, затянутое серыми тучами, продолжает щедро поливать землю водой. И хотя сейчас начало июля, но стемнело быстро, как осенью.
– Похоже, нам тут ночевать придётся, – вздыхает Алиса.
А мне вдруг становится даже весело: завтра воскресенье, всё равно как-нибудь мы отсюда выбреемся, а вот целая (ну, или как повезёт) ночь с Синичкой – это же удача.
– Тепло терять нельзя: ночью похолодает, – со знанием дела заявляю я и выхожу из машины. Минуты, пока я достаю из багажника свой походный чемодан и её спортивную сумку, хватает, чтобы сделать из моих футболки и брюк не пойми что. Складываю багаж на водительское сиденье, а сам забираюсь на заднее.
– Ты с ума сошёл?! – встревоженно возмущается Алиса, незаметно для себя переходя на «ты». – В мокром быстрей замёрзнешь.
– Открывай чемодан, там у меня куча одежды на все случаи жизни, – командую я, но девушка не спешит выполнять моё распоряжение. – Ну, давай, а то холодно.
– Может, Вы сами? – неуверенно возражает она. И снова «Вы»!
Я к этому времени уже стянул мокрую футболку и расстегнул ремень на брюках. Ну, сам – значит, сам. Так даже интересней. С трудом протискиваю между спинками передних сидений свой торс и открываю чемодан. Мне не надо видеть её лица, чтобы понять, что моя голая спина у неё перед глазами не оставила Синичку равнодушной. Мне кажется, или она перестала дышать? Я не спешу с выбором (а куда мне спешить?), медленно перебираю стопку одежды в чемодане, нахожу рубашку с длинными рукавами, джинсы. Трусы, слава богу, промокнуть не успели. А вот туфли придётся выбросить. Но попозже: нам ещё машину вытаскивать. Но в ближайшее время ни обувь, ни носки мне не понадобятся. На самом дне нахожу тёплый свитер и, развернувшись, протягиваю его Алисе:
– Надевай.
– Мне не холодно, – отмирает она. На лице её столько эмоций, что мне хочется так и остаться в скрюченном положении между сиденьями, чтобы только подольше любоваться этими порозовевшими щеками и сверкающими в полумраке глазами, которые не могут определить, на чём им остановиться: на моей груди или на каплях воды, стекающих с моих волос на лицо и шею. Я не уговариваю, но свитер продолжаю держать так долго, что она вынуждена взять его, чтобы избавиться от меня в такой близости. Для меня это тоже пытка, недаром сердце начинает колотиться так, что его не может заглушить даже стук дождя по кузову автомобиля.
Я возвращаюсь на заднее сиденье и стягиваю прилипшие брюки. Пару минут надо посидеть так, чтобы обсохла кожа, иначе джинсы не натянешь. Алиса возится со свитером – он для неё слишком длинный, но это хорошо: теплей будет.
Наконец мы закончили с переодеванием, и я позвал:
– Перебирайся сюда. Здесь просторней.
– Ничего, сиденье широкое, – возражает она.
– И то правда, – соглашаюсь я и перелезаю прямо к ней, сдвигая её ближе к двери, и откидываю спинку кресла.
– Вы что делаете? – пугается Синичка.
– Греюсь, – объясняю. – Ты же не хочешь, чтоб я заболел? Или хочешь?
Ей на это возразить нечего, поэтому она благоразумно молчит. Умная девочка. Подгребаю её к себе под бок, чувствую, как она носом утыкается мне в шею и замирает. Шепчу на ухо:
– Расслабься, мы просто греемся.
Она прерывисто вздыхает, согревая мою шею и ключицу жаром своего дыхания. Поэтому сам я расслабиться не могу. Надо чем-нибудь отвлечься.
– Расскажи мне про своих героических соседей.
Алиса сразу же отвлекается и оживляется:
– Они не героические. Просто очень хорошие ребята.
– Но не совсем обычные?
– Не совсем, – соглашается она. И дальше я слышу удивительную историю Егора, Ксюши и Алёшки. Удивительная она не потому, что волшебная, а потому, что эти люди прошли свой трудный путь к счастью, помогая друг другу, окружающим и сохранили в себе внутренний свет и любовь к людям.
– Я думал, таких уже не бывает, – признаюсь я.
– Просто Вы не с теми общались. Или не присматривались к ним. На самом деле в мире очень много хороших людей. А этим двоим никогда не будет скучно.