Дом Цепей
Шрифт:
Передохнув, Карса вновь сосредоточился. Мысленно он видел каждую мышцу, каждую целую и порванную жилу. Спина сделалась липкой от пота. Карса весь обратился внутрь себя. Он дышал все медленнее и ровнее.
Пора! Молодой воин сжал мышцы и напрягся. Сквозь сомкнутые зубы прорвался хриплый крик. Тело обожгло нестерпимой болью. Из лопатки плеснула кровь. Мышцы сжались еще сильнее. Карса услышал, как вылетевший наконечник чиркнул по глине и соскользнул в жижу.
Потом Карса долгое время пролежал пластом, не в силах пошевелиться. Поток крови, хлеставшей из разорванной лопатки, постепенно успокаивался, а потом и вовсе прекратился.
«Веди
Непонятно почему, но в устах Байрота слова древнего ритуала прозвучали как проклятие. Да и сама его гибель была нелепой. Зачем было молчать? Что бы низинники ни узнали про земли уридов, им туда все равно не добраться. Напрасно они думают, будто уриды похожи на сунидов. Байрот упустил возможность отомстить низинникам, чего Карса понять никак не мог.
Карса вспомнил предсмертный взгляд Байрота, усмешку, остававшуюся на лице его соратника даже в мгновение гибели. Он наотрез отказался говорить с низинниками. Бессмысленное упрямство… или не такое уж и бессмысленное?
«Байрот все-таки меня оставил. – Мысль эта обожгла Карсу сильнее телесной боли. – Уригал, неужто братья предали меня? Сначала Делюм Торд, теперь Байрот Гилд. Неужели и впредь мне суждено познать одиночество? Что ожидает меня в родном селении, когда я вернусь? А вдруг соплеменники не пойдут за мной, когда я объявлю низинникам войну?»
Скорее всего, решил Карса, поначалу так и будет. Начнутся долгие обсуждения, жаркие споры возле очагов. Старейшины назовут его затею безумной и воспротивятся ей… пока по селениям не разнесется весть о приближающейся армии низинников.
«Вот тогда-то все поймут, что иного выбора нет. Разве мы пойдем на поклон к фалидам? Когда наш народ бежал от врага? У нас останется только один выход – сражаться, и меня изберут предводителем уридов».
Раздумья о грядущей войне успокоили Карсу.
Юноша перевернулся на другой бок. Слава ждала его впереди. А пока – сумрак, вонь и мухи.
Превозмогая отвращение, Карса запустил руку в жижу и нашел упавший наконечник. Из железа торчал расплющенный обломок древка. Зажав его в руке, воитель склонился над бревном. Теперь надо было понять, каким образом крепятся цепи.
Одна пара цепей тянулась от ручных кандалов, а другая – от ножных. Каждая присоединялась к длинному железному пруту, вогнанному в бревно. Противоположные концы прутьев были предусмотрительно расплющены. Карса потрогал звенья. Прочные, с расчетом на недюжинную силу теблоров. Низинники не учли лишь одного: древесина в такой жиже начинает гнить.
Зажав в руке наконечник, Карса принялся долбить и царапать размягченную кромку бревна. Мысли снова вернулись к утреннему набегу и сражениям с низинниками. Байрот предал его, предал все племя уридов. Когда требуется, воин идет на хитрость. А сопротивление Байрота было не геройством, а самой настоящей глупостью. Он сделал хуже не только себе самому. Оказывается, у низинников есть охотники за головами, которые убивают теблоров и собирают трофеи. Воины всех теблорских племен должны узнать об этом. Карсе надо во что бы то ни стало вернуться в родные земли, дабы сообщить всем о новых врагах. Да, в этом заключается его долг.
«Ничего, скоро низинники поймут, чем уриды отличаются от сунидов».
Молодой воин неутомимо скреб подгнившую древесину. Оголив один прут, он сразу же взялся за другой. Крепление ножной цепи показалось ему более податливым. Отсюда он и начнет.
Карса перестал ориентироваться во времени. Он не знал, ночь или день сейчас за стенами сарая. Иногда сверху доносился стук солдатских сапог. Воитель продолжал сражаться с древесиной, прислушиваясь к кашлю и стонам прикованных неподалеку низинников. Какие же преступления совершили эти жалкие дети, если соплеменники столь жестоко с ними обошлись? У теблоров самым суровым наказанием было изгнание из племени. Изгоняли тех, кто по злому умыслу или по неосторожности нанес ущерб селению и сородичам. Изгнанием каралось и умышленное убийство. Рано или поздно отверженный погибал. Старейшины объясняли это тем, что его дух не получал пищи и умирал голодной смертью. Пытки и длительное заточение в темницу не были присущи теблорам.
Может, и эти низинники заболели потому, что их дух изголодался? Обрывки старинных сказаний повествовали о том, что когда-то и у теблоров тоже были рабы. Во всяком случае, слово это сохранилось в наречиях всех племен, и Карса хорошо понимал его смысл. Раб лишался власти над своей жизнью; хозяин мог делать с ним что угодно. Так стоит ли удивляться, если дух раба начинает хиреть от голода?
Карса не позволит своему духу голодать. И Уригал непременно поможет ему, ведь бог охраняет молодого воителя.
Он спрятал наконечник стрелы за пояс и, упираясь спиной в стену канавы, поставил ноги по обе стороны от прута. Глотнув воздуха, принялся медленно разводить ноги. Цепи натянулись. Прут чуть-чуть шевельнулся и снова застрял. Юноша замер, опасаясь, как бы наверху не услышали подозрительный скрип. Но наверху было пусто, а соседи вряд ли догадывались, чем он занят.
Кандалы впились ему в лодыжки. Из-под железа сочилась кровь. Передохнув, Карса продолжал… Он предпринял с десяток таких попыток, прежде чем ему удалось вытащить прут на ширину трех пальцев. Однако расплющенный конец застрял в более плотных волокнах древесины и отказывался двигаться дальше. Карса изодрал все штаны. Кандалы стали красными. Будущий предводитель теблорских племен в изнеможении привалился к стене.
Над головой застучали сапоги. Заскрипела поднимаемая дверь. Освещая себе путь фонарем, вниз спускался стражник. Тот самый, с татуировкой на лбу.
– Эй, урид! – крикнул он. – Ты еще дышишь?
– А ты подойди ближе, – негромко предложил ему Карса. – Подойди, тогда и увидишь.
Низинник засмеялся:
– Значит, хозяин Сильгар сказал правду. Ты необычайно живуч, и нам не сразу удастся сломить твой дух. – Стражник остановился на середине лестницы. – Через пару дней сюда вернутся твои сунидские сородичи.
– Избравшие жизнь рабов мне не сородичи.
– А мне говорили, что ваши, когда остаются совсем одни и не видят выхода, кончают с собой. Раз ты еще жив, значит все же надеешься на встречу с ними.
– Ты считаешь меня рабом только потому, что я закован в цепи? Но даже такого меня ты боишься. Ха! Что взять с ребенка?
– С ребенка? Ну да, теблоры привыкли считать нас детьми. Только не странно ли, что сейчас твоя жизнь находится в руках детей? Подожди, Карса Орлонг. Цепи – это только начало. Мы все равно тебя сломаем. Попадись ты нашим охотникам за головами, уж они по пути сюда успели бы выбить из тебя всю теблорскую гордость, ты бы и думать забыл о неповиновении. Но пока что суниды будут смотреть на тебя как на бога. Еще бы! Скольких наших ты сегодня убил ни за что.