Дом Для Демиурга. Том первый
Шрифт:
— Не тамерцы, — сказала она, подумав. — Обкорнали их на тамошний манер, это да. Недавно совсем обкорнали. Как бы уже не после смерти…
— Сытые они слишком для тамерцев, госпожа баронесса, — кивнул пристав. — Сытые и небитые. И ошейников не носили.
— Отчего померли-то? — спросила Марта. — Как ты думаешь?
— В город надо отвезти, лекаря посмотрят. Но не потопли они и не замерзли. — Пристав подтвердил мысли Марты, и баронессе стало окончательно гнусно.
— Лодку, думаешь, по реке пригнало? — прямо спросила она.
— Думаю, так. Сами поглядите — на берегу лежит, на самом краешке.
— Дурной смертью умерли покойные, — заявил протоиерей. — Надо бы Бдящих братьев вызвать.
— Надо бы, — радостно закивал пристав. — Это по их части, а не по нашей!
— По вашей части все подробнейше описать да измерить, — напомнила Марта. — Чтоб ни одна коряга незамеченной не осталась. И чтоб через три дня у меня был доклад.
— Будет, госпожа баронесса, — пообещал Хенрик. — Сам проверю.
Марте стало любопытно, почему же на трупах не тает лед, и она уж собралась было коснуться пальцем глазницы ближнего покойника, но управляющий непочтительно толкнул баронессу под руку.
— Не надо их трогать, — пробасил он. — Вот и его высокопреподобие говорит, что дурно с ними.
— Лед, — пожала плечами Марта. — Странно как-то.
— Да что тут не странно? — схватился за голову Хенрик. — Не троньте, госпожа баронесса, ну Сотворившими вас прошу — не троньте!
— Он дело говорит, — встрял протоиерей. — Что нечистой смертью умерло, то без нужды трогать не надо. На Бдящих братьях — особая милость и защита, нам же незачем рисковать попусту.
— Ладно, ладно, — баронесса махнула рукой. — Убедили.
Для порядка Марта опросила рыбака Рейнира и его подружку, но толку с них было немного. Шли с танцев, решили посмотреть на море (тут всех пробрал смешок — об эту-то пору только на море и смотреть), натолкнулись, испугались, побежали в деревню, оттуда староста послал к Ролленам, да хозяина в замке не оказалось, зато на постоялом дворе отдыхал господин управляющий; разбудили, показали.
Мрачный староста тоже стоял неподалеку, кутался в куртку, шмыгал носом. Находка его, как и прочих, не радовала, радовало только редкостное везение: Хенрик оказался рядом удивительно вовремя, и теперь все можно было свалить на него. Это управляющий замка Бру распорядился и вызвать приставов, и протоиерея, и за баронессой съездил. Теперь все тихо радовались, что страшноватое и противное происшествие будут разбирать в замке.
А разбирать придется. Такого в Брулене на памяти Марты еще не бывало. Да и лодку пригнало по Ролене, а не принесло по морю из Тамера. Значит, гнусное дело — свое, местное. Кто-то из здешних жителей вытворил Противостоящий ведает что с тремя людьми, переодел в тряпье, остриг на тамерский лад и усадил в лодку, надеясь, что кривая вывезет, а Ролена в море вынесет, и концов не найдут. Кривая не вывезла, лодку отыскали, хоть до моря и оставалось всего ничего.
Не так уж и велика та Ролена, чтоб нельзя было найти концов. Всего-то пять владений выходят к ней.
— Найдем, — сама себе пообещала Марта.
За те три седмицы, что ученики жили в доме, Саннио так и не смог привыкнуть к ним по-настоящему. Он проводил с троицей гораздо больше времени, чем герцог Гоэллон: господин взвалил на него не только обязанности преподавателя, но и куда более неподъемную ношу — назначил воспитателем. Два десятка дней заставили секретаря иначе взглянуть на собственное обучение. До сих пор ему казалось, что наставники в школе мэтра Тейна слишком часто бывали невнимательны, несправедливы и жестоки; очутившись в той же должности сам, он начал вспоминать большинство из них в качестве примера для подражания и эталона долготерпения.
Ему уже доводилось заботиться о младших учениках в школе, но между опекой подобных себе, таких же сирот из приюта, и воспитанием тех, кто по положению был не сравним с секретарем, было слишком мало общего. Три чужака, еще хоть как-то понятных в дороге, оказались в доме Гоэллона, и понятными быть перестали. У них были какие-то свои беды и заботы, свои радости и горести. Все свое, чужое, непонятное. Два четырнадцатилетних мальчика, пятнадцатилетняя девушка. Не так и велика разница в возрасте, но умножь ее на пропасть в происхождении, и получишь то, что тебе не по плечу.
Герцог Гоэллон помогать секретарю не собирался, а вот требовать — о, это запросто. В первые дни он еще подсказывал что-то, но потом решил, что сделал достаточно, а дальше Саннио сам обязан справляться со взваленным на него грузом забот. А как только возникала очередная неприятная ситуация, все шишки валились именно на воспитателя, и неважно, что воспитатель был всего лишь на два-три года старше воспитуемых.
— Саура не успевает записывать за вами.
— Но, герцог, если я буду диктовать медленнее, остальные начнут скучать!
— Меня это не интересует, сами определите, что с этим делать. Саннио, вы считаете нормальным, что девица Къела вторую седмицу ходит в одном платье?
— Но, герцог, разве я решаю…
— Вы, драгоценнейший мой: именно вы отвечаете за все, что с ними связано. Или вы сложили с себя полномочия, но забыли предупредить меня?
— Мой юный друг, вы не видите, что вашему ученику душно? Вы забыли о существовании окон, или вас постигла временная слепота?..
— Почему они совершенно не подготовлены к занятию?..
— Вы бы еще естественную историю времен короля Аллиона им читать вздумали, в качестве новейшей!..
— Вы не способны придумать, чем развлечь двоих подростков в целой столице?..
— Почему я должен разбирать эти каракули, когда вы должны были обучить его каллиграфии?!
— Да-да, и о сроках женского недомогания у вашей ученицы вы тоже обязаны знать!..
Саннио вставал за два часа до учеников и ложился через два часа после того, как они засыпали. У него не было ни дня на себя: прогулки с Литто и Саура по Собре за отдых никак сойти не могли. Гуляй он на пару с Альдингом, наверное, все было бы не так плохо, но рыжий графский отпрыск превращал в наказание любой выезд и выход. Саннио был бы рад не выпускать его из кареты, но приходилось — и он чувствовал себя сразу гувернером, капитаном охраны и дамой, выгуливающей собачку. С ними всегда ездила пара слуг, и секретарь начал брать людей из подчиненных Кадоля, от бывших солдат было куда больше проку, чем от остальных, но и они не всегда справлялись, тем более, что Бориан признавал власть только герцога Гоэллона и Саннио, личная гвардия герцога уже не обладала никаким авторитетом.