Дом Кёко
Шрифт:
Толпа ревела:
— Минами, джеб! Джеб!
— Фукуи, сыпь ударами! Сыпь! Действуй легко, легко!
— Фукуи, сработало!
— Так! Так! Давай! О! Удар!
— Ну вот, вперёд!
— Не уклоняйся! Нужно вперёд, вперёд!
— Давай число! Число!
— Так, джеб, джеб!
Сюнкити, осознав своё положение, широко открыл глаза. Это был удивительно шумный, вопящий, тряский, но имевший простую структуру мир. Сюнкити наступал, отступал, наносил или получал удары. В момент обмена ударами прямой левой в лицо прозвучал
Три секунданта с маленьким стулом, ведром и пивными бутылками, наполненными водой для полоскания рта, вскочили на ринг к Сюнкити. Мацуката ослабил ему шнур на трусах, велел глубоко дышать и сказал на ухо:
— Действуй в том же духе. Удары по корпусу сработали. Приближайся, целься в корпус. И не вздумай открываться.
Советы придали Сюнкити мужества. Он взглянул на белый канат, ограничивающий тёмное пространство. После падения на канаты в первом раунде осталась припухлость, это портило настроение. Они казались белой государственной границей, которую непрерывно и непроизвольно нарушали. Из опыта любительских матчей, где он выступал около сотни раз, Сюнкити знал, что в середине боя, когда канаты выглядят провисшими, а пол покатым, наваливается слабость. Сегодня такого ещё не случалось.
В микрофон сообщили о дополнении к поощрительным премиям.
— Поощрительная премия для спортсмена Фукуи. Учредители — торговая фирма «Кидзу» из Асакусы, господин Хаяси Кэндзиро из Нагано, госпожа Томонага Кёко из Синаномати.
В тот момент, когда Сюнкити услышал имя Кёко, раздался голос:
— Второй раунд, второй раунд! — и одновременно прозвучал гонг.
Начался второй раунд.
— Подходи ближе, — всплыли у Сюнкити в голове слова Мацукаты. Он видел грудь Минами, поросшую редкими тёмными волосами. Нужно до неё добраться. Защищённая руками грудь Минами качалась вправо-влево.
На ней, за мышцами, за жаркой, залитой потом плотью, далеко-далеко звездой мерцало боксёрское бытие. Звезда была ориентиром. Он должен её достать. Для этого надо пробить движущееся перед глазами тело, которое постоянно преграждает путь, отвечая глухими звуками на его удары.
Тело соперника, парирующего его атаки молниеносными ударами, чуть защищённое нервами, увлажняющееся потом и кровью. Хищное сверкание мокрых от пота мускулов, ослепительный, как в загробном мире, свет вокруг. Шумная ночь, окутывающая ринг. Выкрики со всех сторон. И мерцающая бесконечно далеко в глубокой ночи звезда соперника. Это и есть вселенная боксёра.
Сюнкити несколько раз ударил Минами в лицо: хуком слева, прямой правой, опять хуком слева. Так он хотел заставить противника сменить позу и потом обрабатывать его корпус. Как и ожидалось, перед глазами Сюнкити будто рассыпали красный порошок. Он рассёк Минами веко.
Скорость, с которой тихо сочится кровь, это медленное безостановочное кровотечение при сильных сотрясениях, конечно, трагично. Ведь непрерывно падающие капли крови во время молниеносных ударов противников передают ритм человеческого тела, которое теряет силы.
У Минами от уголка глаза по щеке стекала кровь. От следующего удара Сюнкити она разлетелась и окрасила лицо, но снова, как сок дерева, заструилась по прежней дороге.
Сюнкити, избегая прямого попадания, получил сильный удар в переносицу. Он ужаснулся: вдруг хрящ расползётся по лицу, вдруг там возник тёмный провал. Навалившись на Минами, он провёл клинч. Услышал бурное дыхание над ухом. Минутная передышка приободрила. Рефери, призывая освободить захват, хлопнул в ладоши. Его ноги в серых брюках закрывали угол обзора.
Клинч подействовал удивительно. После него исчезли враждебность и ненависть и вернулось отчаянное веселье. Тело пылало. Воодушевлённый, словно щенок, спущенный с цепи, на которой он долго просидел, Сюнкити, изогнувшись, прыгнул в центр ринга.
Минами ошибся с расстоянием и нанёс удар издалека, локти на секунду раздвинулись, образовав просвет.
Этот просвет Сюнкити не просто увидел. Он был словно карта из колоды, внезапно возникшая в воздухе. Меткий стрелок всё равно попадёт в цель.
Прямой удар левой прошёл через этот просвет и попал в подбородок Минами, а затем хук левой достал до живота. Минами затаился. Сюнкити осыпал его градом ударов слева и справа, но живот противника приоткрылся перед его кулаками, будто тяжёлая дверь, лишь на мгновение. Минами удалялся. И оставался невредимым. Он спиной отступал к подрагивающему белому канату. Сюнкити услышал возбуждённый крик, словно где-то сбоку выпустили голубей.
Минами, теснимый к канатам, обхватил Сюнкити руками. «Тьфу ты!» — подумал тот. Время застыло и потонуло в криках зрителей. Рефери, словно очищая плод, смахнул капли пота и крови с плеч соперников.
Минами освободил Сюнкити. От уголка глаза у Минами текла кровь, и он, выжидая удобный момент, упорно защищал тело, а его удары нередко попадали в цель. Он явно ждал гонг.
Сюнкити опять разгадал его намерения. Он чувствовал, что есть несколько подходящих ответов, и тут тело соперника внезапно, беззвучно отклонившись назад от его кулака, пропало из виду.
«Нокдаун». — Сюнкити, прислонившись к канату, тяжело дышал и смотрел на тело в тёмных трусах, которое распласталось у него перед глазами.
— Раз, два, три, четыре… — считал рефери, размахивая руками.
«Только бы он не встал», — молился Сюнкити. Он хорошо знал боль и уныние, которое портило всё удовольствие, когда нокаутированный соперник поднимался на ноги. Облизал горьковато-солёные губы. И впервые заметил, что у него идёт кровь из носа.
— …шесть, семь, восемь…
Минами открыл маленькие простодушные глазки. Они напоминали блестящие, упавшие на пол чёрные камешки. «Уже всё нормально», — подумал Сюнкити. С опущенной головой Минами приподнялся.