Дом крови
Шрифт:
Дрим настроилa радио на нужную частоту, еще немного прибавилa громкость и сказалa:
– Итак, прямо сейчас Metallica должна пронзать наши барабанные перепонки.
– Ага.
Алисия сказала:
– Карен не жила здесь десять лет. Эта чертова радиостанция, вероятно, больше не выходит в эфир.
Дрим включилa радиоприемник на сканирование.
– Смотри.
Цифровой дисплей переместился с одного конца спектра на другой. Затем снова. И снова. Там не
– Что ты об этом думаешь, Алисия?
Алисия пожала плечами.
– Очевидно, он неисправен.
Дрим мысленно застоналa.
Вытащи свою гребаную голову из песка,– подумала она.
Затем сказала:
– Он не неисправен. И радио было включено до того, как мы выехали на шоссе, - oна больше не спорила, а просто констатировала неопровержимые факты, и ее голос стал тише. Она пугала саму себя.
– И мы должны были видеть Чеда.
Алисия поджала губы. Она нахмурилась. Она вздохнула.
– Послушай, я ни от чего не отказываюсь. Всему происходящему есть разумные объяснения.
Карен рассмеялась.
– Еще бы, Скалли.
– Ты не дала мне закончить, - Дрим, которую немного раздражало безразличие подруги, заметила, что теперь в ее тоне снова зазвучал здравый смысл.
– Да, я скептик. Тем не менее, я думаю, что с меня хватит. Нам следует развернуться и выехать обратно на шоссе. Мы ничего не добьемся, оставаясь здесь и пугая друг друга.
Дрим взглянулa на указатель уровня топлива.
– Это больше не вариант.
Стрелка уже была на опасно низком уровне и, когда она взглянула на нее, опустилась еще немного ниже. Еще деление, и они бы ехали на пределе.
Алисия наклонилась, чтобы посмотреть. На ее лбу появились морщинки беспокойства - и, возможно, начала настоящей паники.
– О, черт.
Карен застонала.
– Мы вот-вот окажемся в затруднительном положении, не так ли?
Алисия откинулась на спинку сиденья.
– Черт, черт, черт!
– Этого не может быть, - голос Карен перешел на визг.
– Почему здесь вообще ничего нет?
Дрим снова включилa фары "Аккорда" и повелa машину по очередному повороту. Плавное скольжение шин по асфальтированной дороге резко оборвалось, и они подпрыгивали на сиденьях, когда машина с грохотом катилась по ухабам грунтовой дороги. Дорога по-прежнему петляла между густыми зарослями деревьев, но темнота уже не была такой непроницаемой.
В салоне машины раздались вздохи и крики.
Дрим заметила проблеск света среди деревьев.
Она прочистила горло.
– Эй, девчонки...
– Разворачивайся!
– закричала Карен.
– К черту возвращение на шоссе - просто увези нас отсюда к чертовой матери.
Но Дрим вывелa машину за очередной поворот дороги, и свет сквозь деревья стал ярче. Дорога огибала гору под крутым углом, и когда они выехали на прямую, то увидели просвет посреди большой поляны, едва различимый за холмом. Дрим снова вдавилa педаль газа в пол, и машина уверенно заехала на утрамбованную грунтовую дорогу.
Алисия схватила ее за плечо.
– Дрим? Что, блядь, с тобой не так? Разворачивайся или помоги мне...
"Аккорд" поднялся на вершину холма, и местность выровнялась.
Карен присвистнула.
– Вы только посмотрите на это!
Они посмотрели.
Протест, вертевшийся на языке у Алисии, остался невысказанным.
Перед ними замаячил дом Хозяина. Множество фонарей освещало его снаружи. Когда они приблизились к дому, большому каменному особняку, друзья Дрим повторили свое желание сбежать из этого места, но их мольбы были едва услышаны. Дрим смотрела на дорические колонны, возвышавшиеся по краям длинного крыльца и обрамлявшие большой балкон, выходивший на передний двор.
Это было внушительно.
Мрачный страж, сгорбившийся на склоне горы.
И все же...
Дрим пережилa момент яркого предвидения.
Дрожь узнавания.
Она никогда раньше не видела этот дом, никогда не замечала его стрельчатой крыши и остроконечных окон, но этот первый взгляд вызвал у нее странное - и неоспоримое - чувство.
Она почувствовала, что принадлежит этому месту.
Как будто ей нужно было быть здесь.
Она поехала дальше.
* * *
Человек, сидевший за столом, обладал отчужденным видом любого хладнокровного и эффективного бюрократа, с которым Чед когда-либо сталкивался. Он был высоким и худым, изможденного вида, с костлявыми руками и темными хищными глазами волка. На нем был черный костюм, накрахмаленная белая рубашка и узкий черный галстук - такой костюм мог бы носить работник похоронного бюро. Скучающее выражение его лица одновременно выражало нетерпение, презрение и надменное превосходство.
– Итак, - сказал он, обращаясь к Синди елейным, вкрадчивым голосом, который заставил Чeда вспомнить о Питере Лорре[14].
– Передо мной прошение об освобождении, - oн кивнул на Синди.
– А вы, как я понимаю, являетесь стороной, выступающей за освобождение.
Синди кивнула.
– Да, сэр.
Мужчина, который, как понял Чeд, был кем-то вроде надзирателя, невесело усмехнулся.
– И что вы сделали, чтобы заслужить эту привилегию?
– Я хорошо служилa Хозяину в течение трех лет.