Дом людей и зверей
Шрифт:
Кате Замятиной кажется почему-то, что именно ей, а не злюке Ануфриевой. Но ей самой смешно от своей догадки. Такого не может быть, он, конечно, писал Ануфриевой! В неё все мальчишки влюбляются. «Но он же маленький, — думает Катя. — Это же — как младший братишка…»
Мишка с Анной Михайловной чай пьёт. Сколько людей учатся в школе и сколько уже закончили, а много ли таких, кто пил чай с директрисой у неё в кабинете? Анне Михайловне всё боязно отпускать Мишку, всё кажется, что он ещё не успокоился. И она расспрашивает его о пропорциях
Мишка о рисунках может говорить сколько угодно. Анну Михайловну ждёт целая стопка бумаг. Все их читать надо и на каких-то расписываться, а на каких-то что-то подчёркивать и что-то писать на полях… А они всё говорят и говорят.
Катя Полковникова по проспекту идёт, смотрит на витрины. Брючки ей тесны, пиджак короток. Но вот такое платье папа ей ни за что не купит. И такое не купит. Скажет: «Это не школьное». Хотя у Ануфриевой примерно такое есть… А ещё Ануфриевой сегодня написали на будке, что её любят. А может, Замятиной. Замятина с Ануфриевой вместе мыли будку, а ей, Кате, не разрешили…
— Девочка, почему ты плачешь? — спрашивает какой-то человек, но Катя Полковникова твёрдо знает, что с незнакомыми на улице говорить нельзя.
— А почему ты плачешь? — спрашивает какая-то уж совсем малявка, ей по плечо. Такая-то что тебе сделает? А Кате до невозможности хочется рассказать своё горе, и она сквозь слёзы говорит так, что и слов не разберёшь:
— Мне не разрешили будку вымыть!
И мама девочкина тут как тут:
— Леночка, что случилось?
А Леночка к ней:
— Мама, давай возьмём девочку с собой! Ей не разрешили будку вымыть.
Катя Полковникова тоже пьёт чай. Как и Мишка из её школы, о котором она понятия не имеет. Но только не у директрисы в кабинете, а в маленьком кафе недалеко от школы. Мама Леночки всем купила пирожных.
— Так какую будку не разрешили тебе помыть? — спрашивает она у Кати.
Та хлюпает:
— У школы… Директорша сказала, Замятиной и Ануфриевой мыть можно, а я чтоб шла домой…
Ничего-то она объяснить не может, хотя и отличница.
Странное дело, думает девушка за соседним столиком, повернув голову от ноутбука. Дети могут быть похожи на родителей или совсем не похожи. Но когда дети и родители вместе, всегда можно понять, кто чей ребёнок и кто чья мама. А кто — не их, просто знакомый.
Леночка с мамой обе узколицые, угловатые. В креслах сидят, развалясь, локти в стороны, и в круглых глазах блаженство. Ещё бы, думает девушка, им, таким сколько пирожных ни съешь, не растолстеешь.
Рядом с мамой и дочкой черноглазая девочка — пухлявая, выросшая из своего костюмчика, и ножкам под столом тесно.
Как ни сядь — всё тебе не удобно, и мысли в голове об одном — что дома сказать, почему припозднилась из школы? Пирожных дома ей не дают, мама говорит — вредно ей. А папа всё повторяет: «Кто хочет вкусного, должен сначала заслужить».
Катя, как может, старается быть интересной девочке с мамой — чтоб они видели, что не зря позвали её в кафе.
— Я стихи пишу, — сбиваясь, рассказывает она, — хотите послушать? Я пишу, когда идёт дождь. В хорошую погоду не получается. А ещё я фокусы показываю. Дома пока только, маме и папе. И бабушке. А ещё на флейте играю…
Ей очень хочется быть не собой, а кем-то другим, кто понятия не имеет обо всех её горестях:
— А учусь я так себе, не очень, — сообщает она чужой маме. Хотя та вовсе не спрашивает, как она учится. — Но дома меня ни капельки не ругают!
Сколько она ещё будет пищать? И пересесть некуда. Девушка, похоже, пришла в кафе поработать. Но она уже пытается смотреть в ноутбук — соседей разглядывает.
Вот мама и дочь поднялись, и Катя чувствует себя глубоко несчастной. Она ещё не успела почувствовать, как ей хорошо с этими людьми, которые не знают, как нелегко ей живётся, и значит, можно сделать вид, что и сама про то не знаешь! Но сейчас всё вернётся к обычной жизни. Надо идти домой, и там бабушка скажет: «У тебя два часа назад уроки закончились!»
Девушка привстаёт из-за столика:
— Поди-ка сюда.
Катя уже забыла, что с незнакомыми дети не говорят. Покорно подходит.
— Слушай меня, — говорит девушка, точно гипнотизируя её. — У тебя всё должно быть хорошо. Ты сама из себя кое-что представляешь. Ты человек. И нечего здесь лебезить.
Катя смотрит, не понимая.
— Я волшебница, — с нажимом говорит девушка. — И я точно знаю, что у тебя всё будет хорошо. Вот представь, чего ты больше всего хочешь?
Какой сегодня странный день! Сначала надпись на стенке, которую её отправили отмывать с хулиганками Замятиной и Ануфриевой, потом пирожные, купленные чужими людьми…
Катя закрывает глаза и видит надпись на белой будке: «Полковникова, я тебя люблю».
Но это что ещё. Только начался первый урок, как её вызывает директор. Входит она в кабинет — а там сидят странные мужчина и женщина, очень красивые и в необыкновенных костюмах. Они говорят: «Мы забираем у вас Катю. Такие девочки очень нужны на нашей планете. Катя учится лучше всех. И потом, она просто очень хорошая. Никто не знает об этом, а мы — знаем».
За школой, на стадионе стоит, переливается на солнце ракета. И на ступеньках Катю встречает высокий, красивый мальчик. Он говорит: «Привет! Это я написал на будке…».
Кто-то кладёт руку ей на плечо, а это девушка с ноутбуком.
— Представила? — улыбается. — В общем, знай, всё так и выйдет.
На дорожку она покупает Кате ещё одно пирожное и утыкается, наконец, в свой ноутбук.
— Хоть увольняйся! — говорит Марина Андреевна, переворачивая котлету на сковородке. — Что ни сделаешь, всё не так будет.
Она уже рассказала мужу и сыну про надпись на будке, а про папу Кати Полковниковой они давно знают. Но её так и тянет возвращаться к сегодняшнему происшествию снова и снова.