Дом на холме
Шрифт:
Прошли выходные и первое потрясение стало понемногу спадать. В бесконечных разговорах строились самые невероятные предположения и догадки. Вечер в память о Я.Веенги решено было провести во вторник. Каждый чувствовал необходимость собраться общим кружком, как будто это могло избавить от ощущения незащищенности и отчаяния.
Все сидели в общей комнате. Впервые, считая с той среды, команда собралась вместе. Глинтвейн согревал испуганных непонятным событием людей. Гело, Д.Яволо и Скимма произносили какие-то особенно проникновенные речи. Е.Грейс безостановочно курил. Скоро разговоры от “а
После полуночи стали расходиться, устав от дыма и разговоров. Рамго и Я.Кат, наведя поверхностный порядок после вечера, были последними. Их боксы были в одном отсеке и они шли, иногда начиная и так и не договаривая фразу, и понимая друг друга с полуслова.
У бокса Я.Кат они остановились. Рамго не могла вспомнить ничего такого, что могло бы насторожить ее в последних словах Я.Кат: “Завтра среда. Уже среда…”
Если бы Рамго знала, чем это обернется для нее и для всех! Она не оставила бы Я.Кат ни на минуту, ни на секунду! Но тогда, под действием глинтвейна, испытывая только грусть вперемешку с усталостью и желанием спать, она не придала этим словам никакого значения.
И все-таки Рамго что-то такое предчувствовала, потому что проснулась рано со смутным ощущением тревоги. Все утро и первую половину дня она провела в лаборатории, выполняя опыты и заполняя журналы, выдала растворимые таблетки от похмелья – за ними приходил Скимма и взял на всех. Он спрашивал еще что-то, но Рамго было не до его дурацкой болтовни.
В обед Рамго поняла, что единственный, с кем она сегодня еще не встречалась, была Я.Кат. Расспросы ни к чему не привели – каждый сказал, что, вероятно, её видел кто-либо другой. Закончив дела в лаборатории, сильно обеспокоенная, Рамго шла к боксу Я.Кат. Еще до того, как завернуть за угол, Рамго знала, что обнаружит нечто ужасающее. Дверь в бокс была открыта настежь, изнутри бил яркий свет и доносилась музыка. Я.Кат лежала на кровати, бледная и уже… неживая. Идеальный порядок и чистота резали глаз, они были неуместны сейчас, в эту минуту. На столике был тоник и несколько пустых упаковок снотворного.
Внезапно погас свет и дверь захлопнулась. Рамго прижалась к стене. Она не боялась мертвых, но напряжение последних дней лишило ее остатка сил мыслить рационально. Вдруг она физически ощутила, что кто-то смотрел ей в лицо. Тьма перед ней была чернее черного, протяни она руку и ее можно было бы осязать. Холодный пот мгновенно прошиб ее насквозь и Рамго стала терять сознание. Она успела увидеть темный силуэт и электрические змейки над телом Я.Кат – и отключилась.
Утром Гело осматривал лабораторию и не находил ничего необычного. Вошли Е.Грейс и Д.Яволо.
– Как она? – спросил он.
– Тридцать восемь и две. Лекарства не действуют.
– Плохо. Долго она не выдержит. И вообще опасно.
– А.Лескей и Дрейан смотрят за ней.
– Ладно… Будем надеяться, что все обойдется.
К вечеру температура снизилась и Рамго проспала почти сутки. Она была слаба и вряд ли понимала, кто к ней приходит и что происходит вокруг. Кто-то обтирал ее влажным полотенцем, поил с ложечки и говорил ей что-то успокаивающее. Спустя еще день она открыла глаза и обвела взглядом бокс. Рядом с кроватью сидел А.Лескей и читал. Заметив, что Рамго смотрит на него, он ободряюще улыбнулся ей.
– Жива. Не вставай пока, я принесу бульон. Тебе нужны силы.
Он ушел. Рамго с трудом поднялась, ее пошатывало. Подойдя к зеркалу, она едва узнавала себя. Осунувшееся бледное лицо, потухший взгляд. Она похудела за эти два дня и ощущала сильную слабость. Рамго стояла, положив одну руку на живот и другой опираясь о стену. Вернулся А.Лескей с Дрейаном.
– Что с Я.Кат? – спросила Рамго.
Они молчали, затем А.Лескей сказал:
– Мы не знаем. Она исчезла. Нет нигде.
Рамго в бессилии опустилась на кровать и заплакала.
Глава 3. Е.Грейс пьет много виски
Шел одиннадцатый час вечера. Оставив Рамго после безуспешных попыток узнать хоть что-то, А.Лескей и Дрейан вошли к Гело. Е.Грейс курил.
– Есть что-нибудь? – спросил Гело.
– Нет. У нее истерика. – сказал А.Лескей.
– Черт… – бросил в сторону Гело, – а Д.Яволо? и Скимма? Где их носит? Видели их?
– Д.Яволо растянул ногу. Гематома на пол-бедра, как бы не порвал мышцу. В любом случае не сможет ходить некоторое время. – сказал Дрейан, – насчет Скиммы не знаю.
К.Грейс потушил сигарету и проворчал:
– С этим Скиммой никогда ничего не понятно… Сидит вечно в библиотеке, книжки перелистывает.
– Позвать его? – спросил Дрейан
– Нет, ладно пока. Если понадобится, свяжемся по селектору. – сказал Гело, – Е.Грейс, что с системой? Проверил?
– Да ковырял всю неделю! – возмущенно воскликнул тот. – На видео ничего! Базы транзакций по картам доступа не нарушены! Я не понимаю, как это может быть!
– Так или иначе, наших девочек нет, – сказал Гело, – Что нам известно?
А.Лескей обвел взглядом и с волнением произнес:
– А очень мало нам известно. Следов борьбы нет. Записок нет. Мотивов нет. Ну или, скорее, мы их не знаем. И обе смерти случились в среду. И завтра тоже среда. Это все.
Дрейан кивал головой и когда А.Лескей замолчал, добавил:
– Такое чувство, что они это сделали сами. Добровольно. Так мне кажется.
– Нет, это убийства, – возразил Гело.
– Почему? – сказал Е.Грейс
– Потому что они хотели жить. У них были планы. И если что-то или кто-то заставил их покончить с жизнью, то это всё-таки убийство.
– Я бы никогда не поддался на такие уговоры, – заявил Е.Грейс.
– А если бы захотел сам? – тут же спросил А.Лескей.
– С чего это мне хотеть умереть?
Вообще-то, в жизни Е.Грейса были такие моменты, когда он хотел умереть. Как, например, в тот раз, когда его сын чуть не разбился на машине и он, сидя в больничном коридоре, проклинал свою любовь к выпивке и себя за то, что позволял выпивать и сыну (ну уже взрослый же, как же!), и отчаянно желал самому оказаться за рулем вместо него и даже погибнуть, только бы сын остался жив. Айвен выжил, а Е.Грейс заметно поумерил количество употребляемого спиртного.