Дом на острове
Шрифт:
Нервы. Надо выпить.
Пицца остыла. Я вновь включил подогрев и налил вина. Сразу сделал несколько жадных глотков, не обращая внимания на нюансы вкуса, и мягкая волна тепла и спокойствия, разошлась по телу.
Вещи соберу завтра, их немного. Как надоело поддерживать кипучую деятельность жены, убеждать её откладывать никому не нужный ремонт! Впереди – приятный вечер полного расслабона.
Сунул бутылку под мышку, взял бокал и тарелку с пиццей и поднялся в спальню.
После второго бокала жизнь показалась ещё лучше. Я с удовольствием оглядывал крохотную комнатку, предвкушая, как завтра покину её
Сначала надо решить, куда переберусь. Возвращаться в Сарагосу не хотелось. Возможно, есть смысл переехать поближе к отцу.
Взгляд зацепился за лист, лежавший на комоде. Здесь, где всё сияло аккуратностью, мятая и не слишком чистая бумага выглядела слишком раздражающе. Не вставая, я потянулся и взял листок в руки. Он оказался ещё и влажным, и я брезгливо поморщился. Что это за дрянь?
«Я любила тебя».
Несколько секунд я недоуменно смотрел на расплывшиеся синие буквы, а затем с рычанием вскочил. Смял бумагу в кулаке, отшвырнул в угол. Стерва, мерзкая сука! Сейчас готов был придушить её голыми руками!
Я снова и снова обходил пустые помещения, но Лиз нигде не было. Сколько можно бегать по пустому дому? Навалилась усталость. Злость улеглась – и пришло понимание. Что это мне в голову взбрело! Лиз решила сбежать, и это её прощальная записка. Чего же ещё ждать от тупой истеричной бабы!
Вышел на крыльцо. Звёзды мерцали над головой, бриз ерошил волосы. Конечно, бумага была написана ещё раньше, просто я её не замечал, занятый другими делами. Захотелось курить, хотя я, бережно относясь к своему здоровью, брал сигарету лишь в компании.
Глупо получилось, но после тяжелого дня немудрено сорваться. У любого могли сдать нервы.
Я вернулся в дом, предусмотрительно наполнил стакан водой, на случай, если проснусь от жажды, и лёг в постель. Тревога притупилась, чему в немалой степени способствовал третий бокал вина, и я задремал.
Из сна вырвал шорох. Я приоткрыл глаза, но поскольку лежал лицом к стене, ничего интересного не увидел. Хотя начинало светать, первые лучи солнца ещё не побороли темноту, в комнате царили сумрак и тишина. Сонное оцепенение не прошло, двигаться не хотелось, расставание с одеялом казалось пыткой.
И в этот момент раздался скрип двери. Меня подбросило на кровати. Обернувшись, успел увидеть Лиз. Лицо не рассмотрел, но белое платье хорошо очерчивало знакомую фигуру.
Вскочил было – и чуть не упал, запутавшись в одеяле. Выругался, выпутался, и бросился из комнаты:
– Лиз! Не уходи, я всё объясню!
Её не было видно. Я вслушался – лестница не скрипела, значит, она могла затаиться за любой дверью или пробежать по коридору и спуститься на первый этаж с другой стороны. Мысль о комнатах я отбросил: понятно же, что любая из них станет ловушкой.
– Лиза, – крикнул я. – Любимая! Прости дурака за неудачную шутку! Я бы сразу всё сказал, если бы не прервалась связь.
Ни звука в ответ.
Я торопливо зашагал по коридору. Главное, найти её, а уболтать сумею. Уже знал, что буду делать.
Свяжу аккуратно, чтобы не осталось следов и утоплю на мелководье. Потом сниму путы – и отпущу в свободное плавание. Вряд ли можно будет определить точное время смерти, даже если тело обнаружат.
Лиз стояла в большой
– Не плачь, солнце, – пробормотал я, приближаясь к ней. – Прости меня, а?
Вблизи в нос ударил аромат незнакомых духов. Ну, замечательно: если не поленилась надушиться, значит, готова к примирению, и можно наплести, что угодно. Но сам запах – сладкий, пряный, показался неприятным, слишком сильным. В горле стал кислый комок, похоже, вчера всё же перепил. Я остановился в паре метров, не в силах преодолеть оставшееся расстояние. Что за мерзкая вонь!
Она обернулась – и я отшатнулся от неожиданности. Лица не было. Что-то распухшее, изъязвлённое…
– Зачем ты так поступил со мной, – прошелестела она, и голос, множась, меняясь на разные лады, шурша и скрежеща, обрушился со всех сторон. Я попятился, не в силах отвести взгляд.
– Я любила тебя, – взвыла она и шагнула ко мне, распахнув руки, как для объятия. Запах гниющей плоти ударил в лицо.
И подступила тьма.
***
Я совершенно точно помнил, как ложился в кровать и не мог понять, как оказался в другом помещении: очнулся на втором этаже, на полу зала, залитого солнечным светом, рядом с грудой мебельных обломков, которые мы с Лиз вынесли из башни. Голова болела, во рту – настоящая помойка.
Очевидно, спьяну свалился и заснул на полу. Естественно, что снился всякий бред! Дикий кошмар был настолько свеж в памяти, что я мог восстановить его во всех подробностях. Никогда не запоминал сны так ярко. Видно вчера здорово перебрал, хотя, казалось бы, что такое одна бутылка вина!
Надо валить отсюда скорей! Позавтракаю, соберу вещи – и с приливом вперёд. Тело задубело, пробирал озноб, но я оптимистично решил, что чашечка кофе всё поправит.
Спустился на кухню.
Лучше сделать покрепче. Насыпал в джезву полуторную порцию и стал караулить пену, стараясь не думать о жутком сне. Горьковатый аромат заставил окончательно проснуться. Не дожидаясь, пока осядет гуща, налил напиток в чашку, взял пачку крекеров и вышел на крыльцо, толкнув дверь плечом. Даже одеваться не стал. Утренний ветер оказался прохладным, но в дом не загнал. Я поставил чашку на ступени, положил рядом печенье, и начал энергичную зарядку. Выполнил по сокращённой программе десяток упражнений, разогрелся. Взял кофе, с наслаждением сделал первый глоток, добыл пару крекеров из пачки и неторопливо направился вниз, в сторону пристани. На зелёной воде сверкали солнечные блики. Что может быть лучше, чем выпить первую чашечку кофе, глядя на океан? Непередаваемое наслаждение!
А ведь теперь смогу приобрести дом на побережье, и любоваться на океан из окна! Даже лучше, если там будет большой балкон, на котором можно поставить плетёную мебель.
Я остановился там, где тропинка круто ныряла вниз. Океан отступил от пристани. Волны вздымались, вскипая пенными гребнями. В первый момент я не понял, что не так, сообразил лишь миг спустя.
Моторка пропала.
Меня захлёстнуло ненавистью, тяжёлой, чёрной. Лиз жива и сбежала! План трещит по всем швам. Она не сможет выдвинуть обвинение, но и мне будет не добраться до неё. Я чувствовал, как богатство – моё богатство! – стремительно уплывает из рук.