Дом на Озерной
Шрифт:
– Ты аккуратней, – ревниво бурчал Степан. – Не дергай, когда скорость переключаешь.
Мария всю ночь не спала. После двух часов она несколько раз пыталась дозвониться Тетерину, но он был недоступен. Недоступны были и Томка со Степаном, и Муродали. Понимая, что они вряд ли выключат в такой ситуации все телефоны, Мария уже твердо знала – случилось что-то непредвиденное.
Валя тоже не спала, и сестры провели ночь в тревожных негромких разговорах. Чтобы успокоить Галину Семеновну, которая от переживаний не находила себе места, они придумывали различные причины телефонного молчания своих близких.
– Наверное, у них у всех батарейки сели, – говорила Валя.
– Скорее всего, – тут же поддерживала ее Мария. – Зарядного устройства у них ведь с собой нет.
Несведущей в электронике Галине Семеновне подобной версии хватало на десять-пятнадцать минут. После этого она снова начинала беспокоиться, и сестрам приходилось изобретать что-нибудь другое.
После того как они, наконец, убедили ее пойти спать и остались вдвоем, лгать друг другу уже не имело никакого смысла. И та, и другая понимали, что телефоны молчат не просто так. Их успокаивало лишь то, что где-то там, в городе, в какую-то переделку попали все-таки четверо взрослых людей, в то время как Димка, пропавший в Китае, был совершенно один. И вот об этом сестры даже боялись задуматься.
Мария несколько раз заходила в комнату к дочери. Она смотрела на спящую Женьку, на Катю, которая свернулась в клубочек рядом с ней, и удивлялась их безмятежности. Ее поражало детское спокойствие. Оно было таким бесконечным и таким всеобъемлющим, что Мария, глядя на девочек, почему-то вспомнила море. Ей на секунду тоже вдруг стало легко и тихо на душе, но это чувство продлилось недолго. В течение ночи она пыталась его повторить, однако оно к ней больше не вернулось.
Под утро, когда почти рассвело, Мария начала выходить на балкон, откуда уже был виден весь двор и часть улицы. Она бесконечно курила, стараясь не обращать внимания на то, что от сигарет ее давно подташнивало, прислушивалась к рассветному щебету птиц и старалась различить в нем шум двигателя.
Когда «КамАЗ» наконец подъехал и остановился, Мария почти сразу поняла, что ничего не вышло. Машина стояла у калитки, а из кабины никто не выходил.
«Придумывают, что нам сказать, – догадалась она. – Ну и пусть… Ну и ладно».
Она ушла с балкона и уже не видела, как Муродали с Тетериным вынули из кабины разбитого радикулитом Степана, как Томка с растрепанной прической вошла за ними в калитку и как она отшвырнула от себя ногой соседскую кошку, которая по привычке пыталась потереться своей изогнутой красивой спиной.
Проработав пятнадцать лет в отделе кадров крупной строительной организации, Мария больше всего в жизни ценила сроки сдачи годового отчета, определенность и порядок. Поэтому теперь, вопреки всему, она стала педантично собираться на работу.
Вынув из шкафа светлую блузку, она подобрала к ней бусы, надела строгую юбку, тщательно проверила, все ли у нее лежит в косметичке, а затем включила плойку и накрасила губы.
Томка в своем платье с нелепым вырезом, наоборот, не спешила переодеваться. Она не то чтобы забыла о том, как она выглядит, – просто ей было все равно. Поникшая и опустошенная, она сидела на веранде и без всякого интереса смотрела на руку Тетерина, который постукивал чайной ложечкой по столу. Степан лежал здесь же, на веранде, на неудобной дедовской кушетке. Он тихо сопел и ждал, когда Тетерин поставит ему какой-нибудь укол. Муродали курил на крыльце.
– Чай кто-нибудь будет? – наконец заговорил Тетерин.
Муродали обернулся.
– Я буду.
После всего, что с ними случилось, бытовое, подчеркнуто обыденное поведение мужчин показалось Томке настолько абсурдным, что она неожиданно взорвалась. Напряжение этой невероятной ночи нашло свой выход только теперь.
– Вы что, правда чай собрались пить? – еще сдерживая себя, проговорила она.
– Ну да, – пожал плечами Муродали. – А что еще делать?
– Будете сидеть вот здесь, за этим столом, и пить чай как ни в чем не бывало?
Голос Томки нарастал. Степану это не нравилось.
– Том, заткнись, а? – вежливо попросил он. – Без тебя тошно.
– Это я – заткнись? Я, что ли, эту сволочь упустила?!!
Тетерин немедленно понял, в чей огород летят камни.
– Там человек чуть не умер, – попытался он выставить первый оборонительный заслон. – У меня выбора не было.
Но Томка смела его оборону, как игрушечный домик:
– Выбора у него не было! Нет, вы посмотрите на него! У человека всегда есть выбор!
– Я – врач, – выдвинул Тетерин неопровержимый, как ему казалось, довод.
– А я – мать! – закричала Томка. – Где мне теперь со своими детьми жить? Ты мог хотя бы на минуту… на секунду забыть, что ты врач?
– Какой смысл сейчас это обсуждать? – сказал Муродали.
– А я не обсуждаю! – взревела Томка. – Я не обсуждаю!
Схватив со стола блюдце, она размахнулась и что было сил швырнула его на пол. Осколки разлетелись по всей веранде. Мария, которая к этому моменту успела уже полностью собраться и спуститься со второго этажа, спокойно прошла мимо пылающей как фурия сестры, стараясь не наступить на белые фаянсовые осколки. На крыльце она вынула сигарету, а Муродали щелкнул своей зажигалкой.
– Ты куда? – спросил он.
– В отличие от некоторых, я еще работаю, – ответила Мария и неторопливо пошла через двор.
– Да чтоб вас всех! – вскрикнула Томка, горюя от того, что никто не обращает на нее внимания и не желает разделить ее апофеоз. – Мелкие, холодные людишки!
Закончив свой номер, она умчалась к себе в комнату, а Муродали продолжал смотреть вслед уходящей Марии. Он был искренне восхищен ее самообладанием.
Впрочем, он ошибался. То, что он принял за невероятную выдержку, на самом деле было проявлением полной растерянности. Мария вышла из дому на целый час раньше, чем отправлялся в город первый автобус. Этот час ей предстояло просидеть на остановке, вытирая слезы и стараясь при этом не испортить свой макияж. Но Муродали не удосужился взглянуть на часы. Его уже волновало другое. Едва за Марией закрылась калитка, он посмотрел на Тетерина.
– Можешь Степана по-быстрому подлатать? Он мне понадобится.
Тетерин насторожился:
– Вообще-то могу… А что такое?
– Да есть одна мысль.
Через два часа дедюхинский «КамАЗ» остановился у того самого магазина, откуда два дня назад Томка выманила наивного и сластолюбивого Николая. Из кабины выпрыгнул Юрка, за ним – Муродали в своей офицерской форме и, наконец, Степан, который после уколов Тетерина держался вполне бодрячком.
Сам Тетерин уже не смог поехать. У него было дежурство в больнице. Он пытался отговорить и Степана, апеллируя к больной пояснице, но тот коротко и мудро ответил: