Дом на семи ветрах
Шрифт:
— А вот это, девочка, мы и должны узнать. — Увидев на моем лице недовольство, Клайд вновь поцеловал меня и продолжил: — Я также связался с мистером Леонардом Сатчем, лондонским поверенным твоего дяди. Он понятия не имеет, кто такие мистер Кертис Лавендер или мисс Эстер Тааб. — Отстранившись, я взглянула на него с удивлением. — Собственно говоря, его фирма до сих пор пытается отыскать тебя в Америке. Видела бы ты, как он изумился, узнав, что ты находишься здесь.
— Леонард Сатч этого не знает? — воскликнула я.
— Не знает, — ответил Клайд с широкой улыбкой и поцеловал меня в кончик носа. — Завтра, во второй половине дня, он прибывает сюда из Лондона.
— Правда?
Вместо ответа он снова поцеловал меня.
Дождь перестал, но, судя по всему, вот-вот должен был пойти опять. Клайд взял меня за руку, и мы побежали к дому.
Глава шестнадцатая
Парадная дверь дома оказалась закрытой. Я собралась было постучаться, но Клайд перехватил мою руку.
— Пойдем осмотримся вокруг.
Мы остановились у машины, и он, вытащив из бардачка какую-то коробочку, засунул ее в карман пиджака.
Новости, рассказанные Клайдом, просто ошеломили меня. Особенно тревожило то, что Леонард Сатч не знает Кертиса Лавендера. Это со всей определенностью доказывало, что я действительно являюсь жертвой какого-то многопланового заговора. Но какова его цель? Кто эти люди? Чего они хотят?
Обогнув западное крыло дома, мы зашли под навес гаража, откуда узкий проход вел, как я полагала, к помещениям для прислуги. Мы двинулись по нему.
— Я хочу, чтобы ты еще раз посмотрела на эти статуи. Не найдешь ли ты среди них еще кого-нибудь из знакомых, — неожиданно сказал Клайд.
— Но почему это пришло тебе в голову?
— Не знаю, — ответил он.
Сам дом находился по правую сторону. По левую располагалась какая-то пристройка. На протяжении метров десяти тянулась остекленная стена, закрашенная изнутри. Сразу за ней находилась дверь.
— Давай заглянем сюда, — сказал Клайд. — Это может быть кладовая, но мне любопытно.
Дверь оказалась закрытой. Вытащив из кармана связку ключей, он начал перебирать их.
— У тебя есть ключ?
— Отмычка, — улыбнулся Клайд. — Ее дал мне Гарт Гренджер. Иногда пациент настолько плохо себя чувствует, что бывает не в состоянии открыть дверь. А я не настолько плохо воспитан, чтобы ее взламывать. — Отмычка повернулась, и дверь открылась.
— Клайд, будь осторожен, — предупредила я.
На первый взгляд помещение напоминало солярий. Наклоненная в северную сторону крыша была тоже стеклянной. Две из трех других стен были занавешены полупрозрачной материей, но света, падающего с потолка, вполне хватало. Помещение представляло собой своего рода мастерскую, со скамьями и гончарными кругами. В центре находился большой, почти цилиндрический объект, полностью закутанный плотной материей.
— Если я не ошибаюсь, — нарушил Клайд гулкую тишину комнаты, — мы находимся в мастерской скульптора. А вот это, — он указал на цилиндрический объект, — несомненно, неоконченная статуя, для которой и предназначен пустующий постамент.
Пока Клайд развязывал веревку, удерживающую чехол на месте, я оглядела комнату, наполненную необходимыми скульптору предметами.
Большая часть открывшегося перед нами куска мрамора была подвергнута лишь грубой первичной обработке. Подтащив поближе находящуюся неподалеку прочную стремянку, Клайд установил ее перед статуей.
— Поосторожнее, Клайд, — сказала я, когда он полез наверх. — Что-нибудь увидел?
— Он высек только лицо. Оно осталось неотполированным, но черты хорошо различимы. — Спустившись вниз, он пригласил меня посмотреть самой.
Когда мои глаза оказались на одном уровне с лицом статуи, я ахнула от удивления.
— В чем дело, Вера?
Посмотрев еще раз, чтобы удостовериться, я спустилась вниз.
— Это лицо Флоры Айдс!
— Флоры Айдс? — Клайд быстро вскарабкался наверх, чтобы рассмотреть получше, затем вновь укутал статую.
Закрыв за собой дверь, мы проследовали по проходу и вышли наконец на лужайку. Прямо перед нами стояли окаймляющие террасу кипарисы. Обогнув их, мы вновь поднялись к статуям.
Только теперь я обратила внимание на то, что некоторые из них гораздо более раннего происхождения, чем другие, и носят на себе следы непогоды. Однако лишь одна из них, явно одна из самых старых, показалась мне смутно знакомой, и я указала на нее Клайду.
Снова начал накрапывать дождь, и мы поспешно вошли в дом через двери террасы. В центральном холле никого не было.
— Мне кажется, этой статуе лет двадцать или двадцать пять, — сказал Клайд после того, как мы стряхнули с себя капли дождя. — Тому, с кого она изваяна, должно сейчас быть лет пятьдесят, а то и больше.
— Ты думаешь? Но я не знаю здесь никого, кто подходил бы под это описание.
— А твой отец?
— Что? Конечно нет, у папы были отнюдь не такие грубые черты лица. — Взяв Клайда за руку, я потянула его к двери кабинета. — Пойдем туда, я покажу тебе портрет деда. Отец был очень похож на него.
Дверь кабинета оказалась закрытой. Оглянувшись вокруг, чтобы убедиться, что мы одни, Клайд открыл замок.
— Удобная штука, — засмеялся он, распахивая дверь.
Войдя внутрь, мы плотно закрыли дверь за собой. Я зажгла свечу и поставила ее перед портретом.
— Взгляни, Клайд! — Все ящики письменного стола были выдвинуты, их содержимое перевернуто. Даже книги находились в полном беспорядке, некоторые валялись на полу.
— Похоже, кто-то обыскивал комнату, — заметил Клайд, рассматривая портрет.