Дом обнаженных страстей
Шрифт:
– Мы не Шерлоки, не Холмсы, – сказал Паша. – И даже не докторы Ватсоны. Прибудет полиция, пусть разбирается.
– Это да, но все равно интересно. Если кто-то со стороны Родика убил, как он к нам во двор забрался? – спросила Галка.
– Ну, собаки-то нет.
– Собаки нет, зато льет как из ведра.
– В бане затаился. Там сухо. И дверь открыта… Может, на самом деле там сидит?
– Или привидение, – сказал Женя. – Привидению все равно, сухо или мокро.
– Ну тебя! – махнул в его сторону Паша. – А в баню надо бы сходить.
– Тебе же сказали,
– Не наливать не говорили, – улыбнулся Паша, взяв со стола бутылку водки.
Отказываться выпить никто не стал, у всех на душе камень, всем хотелось снять тяжесть.
– А говорят, покойник снится к дождю. А у нас сначала дождь! – лишь бы что-то сказать проговорил Женя.
– Дождь. Может, закончился дождь, когда Родион выходил. А зачем он выходил?
– Ну, может, за сигаретами?
– Может за опиумом. Покурить! – криво усмехнулась Полина.
– А если позвонить кому-то?
– Кому?
– Не знаю.
– Телефона при нем не было, – мотнула головой Галка.
– Мог выронить. Или преступник забрал!
– Или в спальне у него под подушкой ле-жит.
– Телефон искать не будем! – сказала Галка. – Ясно же сказано, никаких действий не предпринимать.
– Пить, сказали, можно, – улыбнулся Паша.
– Сказать мало, водка нужна.
– Обижаешь. У нас этого добра – атомную войну пережить можно.
– Маленькую атомную войну, – усмехнулась Галка. – Очень маленькую.
– А пожрать? – спросил Женя. – Вдруг мы тут надолго застряли.
– Одним ртом уже меньше… – сначала сказал, а потом уже подумал Паша. – Шутка!
– Какое настроение, такие и шутки, – Полина глянула на брата с осуждением, но вывод сделала с пониманием.
Настроение у всех действительно ни к черту. Отца похоронили, друга потеряли, полиция вот-вот подъедет, еще дождь льет не переставая. Хорошо, лекарство от депрессии есть.
– А насчет пожрать, припасы-то у нас в подвале, а если потоп случится… – в раздумье проговорил Паша.
Он стал подниматься, но вдруг передумал, сначала наполнил стопки, выпил, затем вынул из шкафа бутылку «Столичной», поставил ее в холодильник. Только тогда вышел в прихожую и выглянул во двор.
– Нормально все, потопа пока нет.
– Ключевое слово «пока»!
– Не будет ничего, пей спокойно.
– Ну да, а потом хоть потоп! – усмехнулась Галка.
– Ключевое слово «потом»!.. Нормально все будет. Все поднимем, все спрячем. Потом!
Тимофею также не хотелось никуда идти. Водка успокаивала, в голове светлело, в душе теплело. В конце концов Тимофея потянуло в сон. Но опять же, не хотелось подниматься из-за стола. Так и сидели до самого обеда. А полиция так и не появлялась.
– Может, правда всемирный потоп? – еле ворочая языком, спросил Паша. – Даже менты не едут.
– Конец света. Корабли тонут, самолеты падают.
– Мертвецы оживают! – Катя пьяно выпучила глаза.
И ее, и Полину развезло на старые дрожжи, но расходиться никто не хотел. Да и куда, когда Галка варит суп.
– Не смешно, – качнул головой Женя.
– А вдруг?
– Вдруг!..
Паша тяжело поднялся с места, вышел в холл, Тимофей проводил его взглядом и опустил голову, когда он вышел. В сон уже тянуло невыносимо.
– Что-то я не понял! – донесся возглас из холла.
Паша стоял у окошка под лестницей и удивленно смотрел во двор.
– Что там такое? – А Тимофей смотрел на саму лестницу, так хотелось поскорее подняться наверх и завалиться спать. И будь что будет.
– Родик куда делся? – на ходу у самого себя спросил Паша.
Он вышел в прихожую, оделся. Дождь, как оказалось, закончился, надолго или нет – не важно, важно другое – на улицу можно было выйти без зонта. И они вышли.
На месте, где лежал Родик, остались лишь смутные следы. Едва заметно примятая трава была залита водой, силуэт лежавшего на земле тела угадывался лишь с помощью воображения. И следы волочения такие же смутные. Или даже невидимые. Трава не просто в воде, она взбита недавним дождем, и совсем не ясно, то ли Родик сам поднялся и ушел, то ли тело куда-то уволокли.
– Он что, ожил? – дрожащим голосом спросил Паша.
– Ага, конец света! – закивал подоспевший Женя. – Мертвецы оживают!
– И корабли, – размышляя вслух, проговорил Тимофей.
– Что корабли?
– По реке…
Ему не повезло, резиновые сапоги надел Паша, ему пришлось довольствоваться собственными ботинками, они как бы непромокаемые, но все возможно. В них Тимофей и направился к калитке, выходящей к реке. Дорожка неровная, в одном месте вода едва превышала высоту подошвы, в другой доходила до щиколотки. И чем ближе к забору, тем становилось глубже. Но Тимофей все равно шел. Вода хлынула через верхний срез ботинка, затопила ступню. Через пару шагов он провалился в воду чуть ли не по колено. Но до калитки все-таки дошел, а на ней засов, замка нет. И засов не задвинут, заходи кто хочешь.
Вдоль внешней стороны забора по кромке обрыва тянулась тропинка, не залитая водой. Гравий, щебенка, глина – основание довольно прочное, к тому же промытое дождем. И все же след волочения хоть и едва-едва, но был заметен. А за обрывом сразу река. Пойма залита, вода бурлила под самой бровкой, не доставая до нее двух-трех метров. И бурлила опасно, подмывая берег.
Если тело сбросили с обрыва, то его сразу же подхватило и унесло бешеное течение и затянуло в воронку. И все же Тимофей глянул по сторонам в поисках трупа.
– Хорошо поднялось! – Паша озадаченно скреб затылок, глядя на реку.
– Думаешь, выйдет из краев? – спросил Женя.
– Да нет, это уже край, больше не сможет. С той стороны берег ровный, даже на метр не поднимется… Наверное.
– Дождь вроде прекратился.
– Вот и я думаю, на убыль вода пойдет… Что ты там высматриваешь? – глядя на Тимофея, спросил Паша.
– Тело кто-то тащил, видишь, борозды на камнях от ноги.
– Не вижу. Нет ничего, что ты выдумываешь?
– Да вроде есть немного… – сказал Женя, глядя, куда показывал Тимофей. – Или нет?.. Дождь хлестал, непонятно…