Дом одинокого молодого человека: Французские писатели о молодежи
Шрифт:
Я выслушал тогда не одно признание, и в ее словах ни разу не уловил раздражения. Когда я слушал, мне мерещилось, что Бенуа где-то рядом, что он вот-вот войдет со своей обычной сдержанной улыбкой. Не знаю, осознавали ли мы, когда предавались смутным воспоминаниям, что он оставил нам в наследство горечь, омрачившую наше счастье. Все ушло куда-то в глубь нашего существа, и мне кажется, что я все еще слышу звеневший июньским вечером юный смех Катрин, утоливший ее боль теперь, когда Бенуа ушел от нас.
Андре Дотель
ЗИМНЯЯ СКАЗКА
Снег падал с размеренной неиссякаемостью. Из окна придорожной гостиницы не видно было ничего, кроме неоглядной белизны полей. Дорога едва различалась по следам двух-трех недавно проехавших машин. Лишь кусты ворсянки в ближайшем кювете, ивняк да мачта электропередачи темнели на полотне равнины. Удивительное дело: снег вовсе не придает пейзажу расплывчатость, напротив, он подчеркивает его неповторимое своеобразие.
Как никогда четко, вырисовывалась вечно живая картинка деревенской площади с церковью и зданием почты, привокзальные постройки и дуга железной дороги, защищенной барьером. Подобное впечатление производят развалины древних поселений, где само разрушение материи воскрешает целый мир, малейшие приметы которого приобретают властную силу.
Едва заметная в снежной мгле дорога у гостиницы, кусты ворсянки, ивняк и мачта электропередачи неизбежно обречены были на забвение. По крайней мере, так думалось Эмилии. Что занесло ее в эти края?
Деревушка Моке-Гранж, вытянувшаяся вдоль бесконечной улицы, делилась на две части, между которыми пролегали незастроенные триста метров пространства, служившего дорогой, простиравшейся посреди плоской равнины, лишенной сколько-нибудь значительных ориентиров. На этом-то участке дороги и располагалась гостиница с ее пристройками.
— Что ты там высматриваешь в окне? — резко спросила бабушка.
— Ничего, — сказала Эмилия.
В самом деле, ничего. Но там, где нет ничего, трудно не заметить однажды туманные дали. Быть может, Эмилии и не хотелось рассматривать эти дали. Она повторила «ничего», но продолжала глядеть сквозь снежную пелену на застилавший равнину покров. Снег тихо мерцал. Словно на миг отражался в нем невидимый серый купол, после чего свет разгорался. Подобная дрожь, даже в полный штиль, охватывает синеву морей. На деле, конечно, нет ничего общего между этой белизной и морской синевой. Только для Эмилии сходство есть; хотела она того или нет, за окном ей виделось море в конце ущелья, неподалеку от мыса Сунион.
Тогда жизнь шла своим чередом. Никаких забот, если не считать неприятностей с экзаменами. После экзаменов ватагой отправлялись на природу, куда глаза глядят — в лес, в горы, на пляж, в сторону Булони, в Понтуаз, в Мадрид или Афины.
Все перевернулось. Провал на экзаменах совпал — бывает же так! — с денежными затруднениями в семье. Нужно было срочно зарабатывать на жизнь. От службы Эмилия отказалась. Бросать вовсе подготовку к экзаменам не хотелось. Устроиться дежурной в общежитие? Не исключено, но надо было ждать, пока освободится место. Оставалась гостиница бабушки Маргариты.
— Не воображай, что я стану содержать тебя, а ты будешь торчать над книгами, —
Эмилия согласилась из принципа. Раз в две недели она ездила на факультет, успевая вернуться с тем же поездом. Занималась в свободные минуты. Торопиться было некуда. Ей нравилось прислуживать в кафе. Будущее не сулило ничего в этой дыре, где тебя неумолимо засасывала безвестность. Оставалась жизнь чувств, в силу тупой монотонности, настолько все — домишко, поля, пустынная дорога, кусты ворсянки, мачта электропередачи — казалось нереальным.
Клиентов было немного, но кафе посещали гораздо чаще, чем можно было ожидать. Старожилы знали, что лучше открыть погребок на обочине дороги, чем посреди деревни, рядом с бакалейной лавкой. Хозяйкам труднее контролировать своих мужей и мешать им наведываться в кафе. Кроме того, на этом отрезке пути заведение — что-то вроде перевалочного пункта. Редкий прохожий или проезжий откажет себе в удовольствии остановиться, хотя бы на миг. Сам факт, что вы остановились, чтобы опрокинуть стаканчик, дает удивительное ощущение путешествия. Вот почему людей тянет выпить, а старая Маргарита умудряется сводить концы с концами.
— Ты вычистила дверной звонок? — спросила Маргарита.
Ей вечно нужно найти какое-нибудь дело. То звонок, то едва заметную паутинку. С утра в эту собачью погоду ни один посетитель носу не показывал. Не надо было мыть стаканы. Трескучий мороз стоял уже несколько дней.
Протирая застекленную дверь, Эмилия то и дело смотрела на снежные дали — картина была столь же прекрасной и неотразимой, как и ее положение прислуги.
Там, где пролегала дорога, появилась, а затем затормозила машина. Из нее вышел молодой человек с бородкой. Он так резко открыл дверь, что Эмилия едва успела отскочить. Казалось, он удивился.
— Закрывайте дверь! — крикнула Маргарита.
— Прошу прощения, мадам, нельзя ли здесь переночевать? В такую погоду мне не добраться до Шарлевиля.
— В привокзальной гостинице сдаются комнаты, это в пятистах метрах отсюда.
— Дайте мне кофе, пожалуйста.
— Вы не обязаны здесь тратиться, — сказала Маргарита.
— Я бы выпил кофе с ромом, если можно.
На Эмилию он не обращал никакого внимания. Едва взглянул, когда та подала ему кофе.
— Проехать невозможно, — продолжал он, обращаясь к Маргарите.
— Надо было оставаться дома.
— У меня инспекционная поездка. Я инженер НОЖД. [10]
— В таком случае вы всегда можете подремать в зале ожидания.
— Много ли народу бывает в этих краях?
— Вам не хуже меня известно, что здесь узловая станция. А почему бы вам не сесть на поезд, раз вы служите в железнодорожном ведомстве?
— Поезд не везде останавливается, — возразил посетитель. — Ездить с инспекцией удобнее на машине. Я выехал из Сольса, но сбился с дороги у одного разъезда. Из-за этого снега… Сколько с меня?
10
НОЖД — Национальное общество железных дорог Франции.