Дом под номером 14
Шрифт:
Он наклонился над Гермионой и поцеловал ее медленно, очень осторожно и чувственно, приобняв за плечи. И даже то, как он слегка стукнулся об очки, не смогло отвлечь меня.
Поцелуй длился прилично мало — ровно столько, чтобы никто из случайных свидетелей не успел бы смутиться, но все-таки чуть дольше, чем могло бы быть.
Словно они не могли оторваться друг от друга.
***
Гермиона сидела под каштаном, подогнув под себя ноги и прислонившись спиной к стволу, и водила глазами по строчкам газеты. Издание было незнакомое: отец такого не читал, так что в доме
Несмотря на вечернюю прохладу, Гермиона, кажется, чувствовала себя вполне комфортно и продолжала листать станицы, внимательно вчитываясь в статьи. Иногда она едва заметно хмурилась и что-то шептала себе под нос, качая головой. Ветер трепал уголок страницы и легко играл с волосами Грейнджер.
И было в этом что-то спокойное и одухотворенное: красивая девушка под постепенно желтеющим деревом, увлеченная своим чтением. Однако, картинка испортилась, когда выражение лица Гермионы стало намного мрачнее. Она схватилась за газету двумя руками и несколько раз перечитала одни и те же строчки, будто не в силах понять смысл прочитанного до конца. Когда же до нее наконец дошло, она резко побледнела и подняла взгляд, устремляя его в пустоту. Она глубоко вздохнула, немного тревожно и даже испуганно, и начала вставать.
В этот момент из дома вышел Драко.
Завидев его, Гермиона быстро встала и кинулась к нему, на ходу сотрясая газетой сжатой в руке. Она говорила что-то, то ли объясняя, то ли требуя, а Драко на секунду замер, непонимающе слушая ее, а затем… рассмеялся.
Ладно, буду честно, вышло немного нервно, но смех, кажется, был искренним.
Гермиона нахмурилась и сунула ему под нос ту самую статью, заставляя обратить внимание. Драко смирился и быстро, не особо внимательно, пробежал глазами по строчкам и снова посмотрел на Грейнджер, насмешливо усмехаясь.
«Ерунда, — говорили его глаза. — Глупости какие-то».
Гермиона упрямо вздернула подбородок, когда он бросил что-то самодовольное, и опустила руки на талию, что означало одно — Драко ждет выговор.
Но Малфой разбирался в знаках ее тела чуть ли не лучше меня. Он выхватил газету из ее рук с поразительной ловкостью и отбросил в сторону, а когда Гермиона метнулась следом, стараясь заполучить своё обратно, он — хитрый обманщик! — перехватил ее поперек талии, пригнулся, и я не успела моргнуть, как она оказалась опрокинута животом ему на плечо, а ее ноги болтались на уровне его бедер.
Она кричала и вырывалась, как дикое животное, попавшее в капкан, и я понимала, что подобное вряд ли сойдет Драко с рук, но он упорно игнорировал ее попытки, похлопывая по пояснице и… ну, да, именно.
Когда они скрылись в доме, ветер все еще продолжал перебирать страницы смятой газеты, оставшейся одиноко лежать посреди двора.
Тем же вечером она исчезла.
***
Первый желто-красный лист сорвался с дерева и медленно, словно кто-то или что-то удерживало его в воздухе, направился к земле. Он качался, как на воде, и планировал, закручиваясь в крохотной воронке воздуха. Когда лист наконец-то коснулся земли, я услышала крик.
Гермиона. Четырнадцатый.
Они были в гостиной и, кажется, до последнего старались говорить спокойно и уравновешенно, как взрослые люди, но Гермиона не выдержала. Ее голос сорвался, и она вскочила с дивана, принимаясь что-то громко и сердито втолковывать Малфою.
Я видела в окне ее силуэт, расплывшийся из-за света, и быстрые, мельтешащие движения рук. Драко стоял напротив, сложив руки на груди и, как мне казалось, обязательно крепко сжав зубы, чтобы не начать кричать на нее в ответ. Он застыл в одной позе, слушая и принимая ее вопли, но я видела, как двигалась его грудь, будто он вдыхал и выдыхал резко и раздраженно.
Гермиона по-видимому пыталась в чем-то убедить его.
Он не слушал. Слышал и впитывал каждое ее слово, но явно боролся с желанием заткнуть себе уши или ей рот. Его руки немного подрагивали, а когда Гермиона подступила ближе и проговорила что-то особенно яростно, терпение Драко лопнуло.
Он развернулся и вышел из дома, посильнее хлопнув дверью. Не потому, что не рассчитал силы, нет. Скорее наоборот — он был так зол, что хотел отомстить Грейнджер хотя бы таким способом.
Все ведь так иногда делают, правда?
***
Свой день рождения Гермиона провела слишком тихо и умиротворенно, будто и не праздник вовсе. Она почти весь день сидела дома, нервно выглядывая в окно, и несколько раз в течение дня комнату озаряло голубоватое свечение голограмм, которые я не видела очень давно.
Разные звери появлялись один за другим прямо перед Гермионой, и она одаривала вниманием каждого, однако, появление Драко — человека, не животного — будто бы разочаровало ее. Она улыбнулась тепло, когда он вошел в гостиную, но не слишком-то радостно и приняла подарок из его рук, не торопясь разрывать обертку.
Они стояли, глядя друг на друга, но не говорили, не дотрагивались, не двигались с места.
Молчали. Как будто им было нечего сказать.
Когда молчание стало настолько невыносимым и болезненным, что не выдерживали стекла, дрожащие как от напряжения, Гермиона усадила Малфоя на диван подле себя, и они все-таки вытолкнули все свои слова наружу.
Они говорили о чем-то бесконечно долго и пугающе спокойно. Даже выражения их лиц не сильно менялись, кроме той жутковатой кривой усмешки, появившейся на губах Драко, и печального, пронзительного взгляда Гермионы, когда она переводила глаза со своих скрещенных рук на лицо Малфоя.
В тот вечер он ушел. Не остался с ней.
На прощание Драко трепетно обнял Гермиону и поцеловал в лоб, но, когда она дернулась ему вслед, схватив за левое предплечье, он вздрогнул, вырвался и все равно ушел.
***
Теплый осенний вечер — прекрасное время для румяного, пышного пирога с ревенем и яблоками. Я бы даже сказала, самое время, и мама согласилась со мной, однако было одно «но».
Разложив все продукты, приготовив всю посуду и подключив духовку, мама обнаружила, что кое-чего не хватало. Конечно, это один из подпунктов всем известного закона подлости, но кто знал, что это может обернуться удачей? По крайней мере, для меня.