Дом последней надежды
Шрифт:
…Иоко в городе бывала. Несколько раз за всю жизнь свою, и память ее сохранила смутное ощущение беспокойства.
Недовольства.
Ей было неуютно вне бумажного кокона стен. И чувство это заставляло спешить, подавляя и то слабое любопытство, которое вовсе было свойственно ее натуре.
Я другая.
Я отказалась от повозки, чем удивила Шину, еще не потерявшую саму способность удивляться, и заслужила одобрительный хмык Араши. Она, в темном костюме явно мужского кроя, гляделась, к слову, весьма гармонично.
Ножи Араши тоже прихватила, хотя и скрыты они были в широких рукавах рубахи.
— Бесстыжая, — со вздохом произнесла Шину.
— Зато свободная…
Я ничего не сказала.
Я долго выбирала наряд для этого выхода. Не слишком роскошный, хотя таковых у меня имелось лишь одно платье, из бледно-лилового шелка, расшитого серебряной нитью. Стебли тростника и крохотные птички, скрытые в них. За это кимоно я могла бы выручить не менее пятидесяти золотых лепестков, но… его Иоко подарил отец, еще когда был жив.
Я выбрала темно-синее, почти лишенное украшений. Простенький вьюнок по подолу был мил, но не более того. Отказалась от прически.
И рисовой пудры.
От помады — ни к чему мне она. А вот зонт пришлось взять, ибо не пристало…
…слишком много здесь всего, что не пристало мне делать.
Город встретил тишиной.
Узкая улочка.
Высокие заборы, будто люди, здесь жившие, норовили отгородиться друг от друга. За каждым — Иоко это знала — скрывался собственный тайный мирок. Деревянные сандали глухо цокали. Ни дать, ни взять — копытца…
— Госпожа, на рынке держитесь меня, — Шину повторила это в десятый раз. — Там много всяких людей, госпожа…
Деньги я отдала ей, и Шину, обернув их куском белой материи, сунула куда-то в складки кимоно. На ней было светло-зеленое, не слишком удачного оттенка, который придавал смуглой коже Шину желтоватый болезненный цвет. Волосы она, к слову, тоже заплела в косу, да и пудриться не стала.
…тишина.
И дорога.
Солнце припекающее, хотя до полудня оставалось еще прилично. Я хотела выйти раньше, но Шину сказала, что на рассвете продукты дороже всего, а ближе к полудню цену изрядно скидывают. Конечно, и бедняков больше, и всякого сброда, но нам ныне не выбирать.
Заборы закончились, сменившись невысокими оградами, над которыми возвышались красные крыши весьма характерного вида. Загнутые края, будто дома примерили одинаковые нарядные шляпы.
Колокольчики.
Каменные фигуры демонов…
…и редкие люди, которые старательно не обращали на нас внимания. Я же не стеснялась разглядывать все. Хотелось потрогать щербатого льва или вот это изогнутое причудливым образом дерево и просто подойти к девушке в сером простом платье, что, встав на колени, возилась в саду…
Мы свернули вновь.
И дома стали меньше. Ниже. Улица — уже
…рынок встретил нас характерной вонью разлагающейся рыбы. Кучи ее лежали прямо на земле и неопрятного вида женщины дремали над ними. Роились мухи. И женщины, время от времени пробуждаясь ото сна, брали в руки опахала на длинном древке.
Я зажала нос пальцами.
— Может, стоит вернуться? — заботливо осведомилась Шину. — Я одна могу… все одно ж ничего не поймете.
Я покачала головой и решительно ступила на узкую дорожку меж рыбными рядами.
…рыба соленая в бочках.
И сушеная, подвешенная на длинные жерди. Раковины, которые разламывали прямо здесь и, сбрызнув соленой водой, предлагали покупателю. Многие брали, глотали нежное мясо и шли дальше…
…гул.
Трубный рев осла.
Ругань. Визги… квохтание кур, которых держали в плетеных корзинах. Шипели гуси, тянули шеи, норовя ухватить покупателей красными клювами…
…ползали крабы, не желавшие смиренно ждать своей участи.
Дымилась свежая печень и две старухи самозабвенно ругались над куском вырезки. Обе были одеты богато, но за плечами их виднелись огромные корзины.
— Это домоправительницы, — пояснила Шину. — Из тех, которые опытные. Знают, как сберечь хозяйские деньги…
Помолчав, она добавила.
— Но не всегда хозяин об этом знает. Слыхала, многие так верят слугам, что деньгам вовсе счет не ведут.
Это было ей не понятно. И мне странным казалось то, как сочетаются в ней две части этой натуры: безоговорочная вера в правоту обычаев, которые вовсе отказывали ей в праве на разум и самостоятельность, и удивительная практичность.
…мы шли.
Мимо мясных рядов, где мяса почти и не осталось, а то, которое было, Шину сочла неоправданно дорогим. Мимо морских, где торговали не только рыбой, но и водорослями, что влажными, бледно-зеленого цвета, что сухими, сложенными в аккуратные стопки. Иные сворачивали, будто свитки, запихивая внутрь клочки лимонной травы. И Иоко знала, что от этого листы обретают особый вкус.
Дорого.
Были здесь и крупные мидии в бочках, и морские звезды, и прочие обитатели, порой весьма удивительного вида. Соленые осминожьи щупальца или мешочки с чернилами каракатицы.
Ракушки.
Обломки кораллов. Доски, вымоченные дочерна, и с набитыми на них знаками, про которые Шину обмолвилась, что годятся они для корабельщиков, которые удачи ищут. И то, надобно знать, с какого судна доска взята и кто знак чертил, а то только хуже будет…
…узкогорлые бутыли с маслом. И мешки риса, круглого и длинного, бурого, красного и зеленого. Изредка — белого, разложенного в махонькие полотняные мешочки. Этот стоил непомерно дорого, а потому был отвергнут Шину.
Нам сойдет и тот, который попроще.