Дом с привидениями (Американские мистические истории)
Шрифт:
Молодые люди с интересом огляделись и, уверена, ощутили невольный трепет, безотчетный страх; но даже если им и стало не по себе, они не подали виду и спешно принялись устраиваться на ночлег. Они решили по возможности ничего в комнате не трогать и спать в углу на тюфяке и простынях, выданных трактирщиком. Набросали поленьев в спекшуюся золу в большом камине, сорок лет не знавшем огня, старый сундук приспособили под стол и разложили на нем все, что приготовили для своей вечерней забавы: еду, две-три бутылки вина, трубки и табак и шахматную доску, сопровождавшую их во всех путешествиях.
Юношам пришлось потрудиться самим: трактирщик отказался заходить даже во внутренний двор. Он заявил, что умывает руки. Мол,
Наконец все было готово. Руперт и Отто снова вернулись в трактир, пообедали, а на закате отправились в Кропфсбергскую башню. Их провожало полдеревни — Петер Росскопф разболтал о безрассудной затее разинувшим от удивления рты селянам, и они с благоговейным страхом молча следовали за юношами, чтобы посмотреть, не дадут ли те в последний момент деру. Однако сумерки уже сгущались, и дальше двери, ведущей к лестнице, с ними никто не пошел. Не проронив ни звука, толпа смотрела, как двое отчаянных юнцов, рискуя жизнью, ступают в башню, высившуюся, точно крепость, среди груды камней, из которых некогда были сложены стены, окружавшие замок. Минуту спустя высокие окна наверху осветились, все обреченно вздохнули и разошлись по домам — покорно дожидаться утра, когда станет ясно, что их страхи и предостережения были ненапрасны.
Тем временем охотники за призраками растопили огромный камин, зажгли свечи и уселись ждать. Руперт впоследствии рассказывал моему дядюшке, что они в самом деле не боялись, но испытывали лишь презрительное любопытство. Друзья с аппетитом поужинали — еда показалась им особенно вкусной. Вечер предстоял долгий. Дожидаясь полуночи, они сыграли несколько партий в шахматы. Один час сменял другой, и ровным счетом ничего не происходило. Пробило десять, одиннадцать, вот уже почти и полночь. Они подбросили дров в камин, зажгли новые свечи, проверили револьверы — они ждали. Сквозь высокие окна в глубоких проемах донесся приглушенный бой деревенских часов. Двенадцать. Ничего не случилось, ничто не нарушило вязкую тишину. Со смешанным чувством облегчения и разочарования они посмотрели друг на друга и признали дело очередным промахом.
Вскоре они решили, что нет смысла дальше маяться, пора и на покой. Отто завалился на тюфяк и тут же уснул. Руперт еще посидел, дымя трубкой, глядя, как звезды появляются на ночном небе за разбитыми стеклами и гнутыми решетками, как прогорают поленья и странные тени скользят по заросшим плесенью стенам. Его завораживал железный крюк в дубовой балке посреди потолка — жутковато, но не страшно. На этом самом крюке двенадцать долгих лет и зим висело, закованное в средневековую сталь, тело графа Альберта, душегуба и самоубийцы. Поначалу оно чуть раскачивалось и поворачивалось, пока в очаге тлели последние угли и остывали руины замка, а крестьяне в ужасе разыскивали тела двадцати веселых, беспечных грешников, которых граф Альберт собрал в Кропфсберге на последнее пиршество, обернувшееся для гостей страшной и безвременной смертью. До чего дикая и дьявольская идея! Граф — молодой, красивый аристократ, погубивший репутацию своей семьи, — вращался в обществе самых выдающихся распутников и пригласил их всех, мужчин и женщин, знавших в жизни только любовь и наслаждение, на ослепительный и ужасный праздник роскоши, а когда в большой зале начался бал, запер двери и поджег замок. Он сидел в сторожевой башне, слушая, как кричат в агонии его гости, наблюдая, как огонь пожирает одно крыло за другим, пока вся каменная громада не превратилась в
Но то было сорок лет назад.
Руперта клонило в сон. Пламя в камине трепетало, одна за другой гасли свечи. В комнате сгущались тени. Почему железный крюк так ясно виден в темноте? Почему за ним так насмешливо пляшет и мечется темная тень? Почему?.. Не задаваясь более вопросами, он погрузился в сон.
Казалось, спал он всего мгновение. Огонь еще не потух, но стал слабее и беспокойнее. Отто во сне дышал глубоко и мерно. Плотные черные тени подступали, все ближе. Языки пламени таяли с каждой секундой. Руперт окоченел от холода. В оглушающей тишине он услышал, как деревенские часы пробили два. Вдруг его кольнул неодолимый страх, и он, вздрогнув, резко обернулся и посмотрел на крюк в потолке.
Да, Он был там, Руперт знал, что Он там будет. Этого следовало ожидать, Руперт даже расстроился бы, если б ничего не увидел. Теперь он знал, что легенда правдива, а сам он ошибался и что мертвые таки иногда возвращаются. Там, в быстро сгущавшейся тени, слегка покачиваясь и ловя отблески света на потускневшем ржавом металле, висело черное нечто из кованой стали. Руперт молча смотрел. Страха не было, скорее его охватила тоска и обреченность, мрачное предчувствие чего-то неведомого, невообразимого. Не убирая руку с лежащего на сундуке пистолета, он сидел и смотрел, как нечто исчезает во мраке. Тишину нарушало лишь дыхание спящего Отто.
Воцарилась непроглядная тьма. Летучая мышь прошуршала в разбитом окне. Руперт начинал опасаться за свой рассудок, потому что — хоть и не сразу сумел себе в этом признаться — он слышал музыку вдалеке, странную музыку, какой-то необычный, чувственный танец, смутно, едва различимо — но сомнений быть не могло.
Словно вспышка молнии, на пустой противоположной стене появился огненный зигзаг. Он делался все шире, впуская в комнату слабый холодный свет. Теперь Руперт различал и пустой камин, где над остывающими углями вился тонкой спиралью дым, и массивную графскую кровать, и, в самом центре, отчетливый силуэт в доспехах — человек, призрак или демон, он стоял, не висел, под ржавым крюком. С появлением трещины в стене музыка зазвучала громче, но все равно она была где-то очень, очень далеко.
Граф Альберт воздел закованную в латы руку и поманил его. Затем повернулся и встал в проеме стены.
Руперт молча поднялся и последовал за ним, сжимая в руке пистолет. Граф Альберт прошел сквозь толстую стену и исчез в таинственном свете. Руперт машинально шагал вперед, чувствуя, как хрустит цемент под ногами. Он схватился за стену, чтобы не упасть, и нащупал шероховатый край расщелины.
Башня одиноко высилась среди руин, однако же, пройдя сквозь нее, Руперт очутился в длинном кривом коридоре. Пол там был неровный и местами просел; одну стену украшали большие выцветшие портреты не самой высокой пробы, подобно тем, что висят в коридоре, соединяющем флорентийские галереи Питти и Уффици. Впереди маячила фигура графа Альбeрта — черный силуэт в разгоравшемся все ярче свете. Музыка становилась все громче и непривычнее — безумный, дьявольский, обольстительный танец и притягивал, и внушал отвращение.
В финальной вспышке ослепительного света, во взрыве адской музыки, которой впору бы звучать в Бедламе, Руперт вышел из коридора в большую необычную залу. Сперва он ничего не видел, ничего не различал, кроме бешеного водоворота фигур — белых фигур в белой комнате, залитой белым светом. Единственным темным персонажем был стоящий перед ним граф Альберт. Когда глаза привыкли к чудовищному свету, Руперт понял, что это танец обитателей преисподней, который ни одной живой душе прежде не доводилось созерцать.