Дом с волшебными окнами. Повести

Эмден Эсфирь Михайловна

В зале было очень много народу. На почётных местах сидели старики академики, они жили недалеко от их детского посёлка.

Один из них, очень старенький, с седой бородой, внимательно и строго смотрел на Марину. Она даже испугалась сначала, но старичок вдруг ласково улыбнулся ей, и Марина засвистела. Она свистела «Сулико» и ещё несколько песенок. Ей долго аплодировали, а старичок академик сказал, обращаясь к соседу: «Свистит, как птичка».

С тех пор Марине уже не раз приходилось выступать на школьных концертах, но тот

ведь был самый первый. Если Марина будет когда-нибудь настоящей скрипачкой, она составит список своих концертов и в самом начале поставит тот самый первый — в далёком интернате, в заснеженном маленьком посёлке Северного Казахстана.

Как бы радовалась Татьяна Васильевна, если б ей пришлось присутствовать на настоящем, большом Маринином концерте!

Сейчас, лёжа в постели, Марина уверена, что когда-нибудь это сбудется.

Днём она часто в этом сомневается, особенно когда Алексей Степаныч начинает «пилить» её, как говорят про него в классе.

Ведь какой человек! Никогда почти не крикнет, не рассердится — зато скажет что-нибудь такое ехидное, что доведёт до слёз. А потом ещё удивится и спросит: «Да чего тут плакать?»

Ну зачем ему было давать один и тот же концерт всем троим?

Ведь Марина так мечтала, что в этом году она блестяще сыграет на концерте! Она так любит эти приготовления к концерту, этот яркий, праздничный свет в зале, нарядные, белые передники девочек…

Чувство какой-то особенной радости и гордости овладевает ею, когда она начинает играть, и все на неё смотрят и все её слушают: и седоволосая Елизавета Фёдоровна, которая ведает всеми струнными классами их школы, училища и института, и все другие педагоги, и дети, и взрослые.

А что же получится теперь?

Ведь Галя сыграет всё равно лучше, ведь она всегда играет лучше, и Марина сразу съёжится и сыграет плохо.

И с Галей вышло как-то неприятно. Ох, Алексей Степаныч, Алексей Степаныч!..

Марина глубоко вздыхает, свёртывается калачиком, о чём-то смутно ещё вспоминает и начинает засыпать. В комнате темно и тихо. Марина мерно дышит во сне.

И тогда мать поднимает с подушки голову и, опершись на локоть, смотрит на неё. Как долго сегодня не засыпала Марина! И даже тихонько плакала о чём-то…

За окном — звёздное небо, крыши высоких домов, за окном — большая Москва.

Мать вспоминает сегодняшний разговор с дочерью, думает о том, что у Марины беспокойный характер — слишком близко она всё принимает к сердцу. «А может быть, это и хорошо», — думает мать. Она вспоминает людей, окружающих её дочку в жизни, и спокойно засыпает.

13. ИЗ ДНЕВНИКА МАРИНЫ

16 сентября 1949 года

Нашего нового учителя по арифметике зовут Николай Николаевич. По-моему, он совсем не похож на учителя арифметики. Он толстенький, круглый и весёлый. А арифметика — скучная.

Мне кажется, Николай Николаевич свой предмет считает самым важным. Он вчера очень сердился на Люсю за то, что она плохо занимается арифметикой, и даже стучал пальцем по столу. Из весёлого сразу стал сердитым.

«Не будешь знать арифметики — и музыки никогда не будешь знать», — говорил он ей.

Когда об этом говорит Александра Георгиевна, мы ей верим, а у Николая Николаевича это получается как-то смешно. Правда, лучше было, когда по всем предметам была одна Мария Николаевна, — она никакой предмет особенно не выделяла.

Хотя вот Лидия Александровна очень интересно преподаёт ботанику. И Николай Николаевич тоже интересно объясняет некоторые задачи. И быстро-быстро стучит мелом по доске — прямо как по клавишам.

Я рассказывала про Николая Николаевича и про других учителей Жене — он был у нас с Софьей Дмитриевной.

Женя почему-то больше всех заинтересовался Николаем Николаевичем и сказал, что у них в школе в младших классах тоже преподавал арифметику Николай Николаевич, и тоже толстенький, и что они его очень любили.

Женя просил сказать фамилию, а я её забыла. Не может быть, чтобы тот самый.

А Софья Дмитриевна спрашивала обо всём: как я занимаюсь по всем предметам и особенно по музыке. Она очень жалеет, что у неё Женя совсем не играет. И ещё она спрашивала о нашей новой вожатой и о прежней — о Вере.

Я сказала, что наша новая вожатая заболела и мы её ещё не видели, а что прежняя была очень хорошая.

Женя, по-моему, был очень доволен, что я похвалила Веру.

А камней он никаких не привёз и сказал, что их экспедиция совсем не камни собирала, а исследовала почву. А для чего и как, он обещал рассказать в другой раз, потому что торопился уходить.

Женя спрашивал и про Галю. Мне не хотелось ему рассказывать о концерте и о том, что мы теперь больше не дружим. И неправду говорить не хотелось.

Я сказала, что Галя много занимается и мы редко видимся. Ведь это правда. А Женя не стал больше расспрашивать.

Да, нехорошо получилось у нас с Галей! Она совсем перестала со мной дружить. А почему? Разве я виновата? И всё этот концерт…

Сегодня я слышала, как она рассказывала Люсе, что уже дошла в концерте до второго соло и что А. С. ей поставил пять.

А я как разобрала до счёта в шесть восьмых, так дальше — никак. В каждой почти строчке — и четверти, и восьмушки, и шестнадцатые, и тридцать вторые… С ума можно сойти. Ужасно трудный ритм в этом концерте! А. С. меня всё за ритм ругал. И не поставил никакой отметки.

Ну когда я получу 5, как Галя? И правда, что у меня с ритмом?

Музыкальное время, музыкальный счёт… Неужели и вправду арифметика тут может помочь?

14. УРОК ПО СПЕЦИАЛЬНОСТИ