Дом сестер
Шрифт:
Фрэнсис остановилась совсем сзади. Недалеко от нее собралось несколько мужчин, на надежном расстоянии от женщин, но достаточно близко, чтобы Фрэнсис могла расслышать, о чем они говорили.
– Послушайте, послушайте! – воскликнул один из них. – Политическое управление! А потом женщины будут и членами парламента?
– А почему бы ей сразу не стать премьер-министром? – спросил другой.
– У власти в скором времени тоже непременно будет женщина.
Все засмеялись. Полноватый мужчина, постоянно вытиравший носовым платком пот со лба, заметил:
– Но все же она симпатяга, эта малышка! Вполне могла бы найти себе подходящего мужичка, и тогда бы ей не пришлось бездельничать в общественных парках и произносить глупые речи!
– Но слишком худа, – высказал свое мнение другой. – Тот, кто на нее клюнет, останется на бобах.
И снова раздался смех.
– Все, что этим женщинам нужно, – сказал толстяк, – так это мужчины, которые их однажды как следует…
Он наткнулся глазами на взгляд Фрэнсис и тут же смущенно замолчал. Остальные мужчины также поняли, что она слышала их разговор, и как-то беспомощно засмеялись. Фрэнсис смотрела на них с таким презрением, какое только могла выразить, а потом стала протискиваться вперед между другими женщинами.
– На протяжении века мы боролись оружием, которое нам дали мужчины, – продолжала выступавшая, – оружием, которое не представляет никакой опасности. По сути дела, мы были готовы приспособиться, подчиняли свои желания желаниям мужчин и старались не выдвигать никаких неподобающих требований в отношении большего равенства. Те немногие, кто действовал более решительно, в большинстве своем дорого заплатили за это. Остальные отстаивали свои интересы – большей частью это были весьма скромные желания – таким известным и благосклонно санкционированным мужчинами оружием, как лесть, простодушие – и проституция!
Среди присутствовавших возникло некоторое оживление.
Голос выступавшей женщины зазвучал громче.
– Да, проституция! Как часто пытались вы добиться чего-либо таким способом? А если вы, милые дамы, при этом еще симпатичны и сговорчивы, то награда не заставляла себя долго ждать. Мужчины в этом случае всегда были готовы пойти вам навстречу – но насколько далеко, это решали сами мужчины. Не так далеко, как вы, милые дамы, этого требовали!
Одна женщина, которая стояла в нескольких шагах от Фрэнсис, неожиданно разразилась слезами. Другая обняла ее и медленно вывела из толпы собравшихся.
– В течение нескольких лет ЖСПС боролся средствами, которые предоставлялись женскому движению. Мы вели себя мирно и были достаточно коммуникабельны. Мы аргументировали, обсуждали, призывали. Нас за это высмеивали и ни одной секунды не воспринимали всерьез.
Фрэнсис протиснулась еще немного вперед и при этом ткнула локтем в спину стоящую перед ней женщину.
– Извините, – сказала она.
– Ничего страшного, – ответила женщина и обернулась.
Это была Элис Чэпмен.
Она издала тихий возглас изумления.
– Фрэнсис Грей! Не может быть!
– Элис! Это действительно невероятное совпадение.
Элис улыбнулась.
– Девочка со слабым желудком… Далеко от дома, на митинге ЖСПС… Я поражена!
– Честно говоря, на митинг я попала случайно, – призналась Фрэнсис. Она сделала движение головой в сторону ораторской трибуны. – Кто это?
– Вы ее не знаете? Это Сильвия Панкхёрст!
– О, – воскликнула Фрэнсис благоговейно.
– Сильвия Панкхёрст – дочь Эммелин Панкхёрст, соучредительницы ЖСПС.
– Она мне нравится, – прошептала Фрэнсис.
– Мы сейчас делаем всё, чтобы нас воспринимали серьезно, – продолжала меж тем Сильвия Панкхёрст, – и будем делать это и впредь. Существует немало того, что нам следует взять у мужчин – и, в частности, понимание того, что радикальные изменения в большинстве случаев возможно осуществить только насилием. На протяжении всей истории человечества мужчины для достижения своих целей прибегали к оружию. И добивались успеха. И мы докажем, что извлекли из этого урок. Мы тоже прибегнем к оружию. Мы больше не станем просить, мы начнем бороться. В дальнейшем будут происходить уличные бои, будет литься кровь. Они бросят нас в тюрьмы, но мы продолжим нашу борьбу. И победим!
Вслед за ее словами раздались долго не смолкавшие аплодисменты.
Элис тронула Фрэнсис за плечо.
– Пойдемте. Они еще долго будут говорить речи, но сейчас мне больше хотелось бы поговорить с вами. Давайте немного пройдемся, если не возражаете.
Они протиснулись сквозь толпу. Фрэнсис увидела нескольких полицейских в шлемах, вооруженных дубинками, которые зорко наблюдали за демонстрантами.
Элис презрительно фыркнула.
– Вы только посмотрите! Они как будто ловят преступников! И я скажу вам: они буквально ищут повод, чтобы принять решительные меры. Это невероятно, сколько агрессии испытывают мужчины в отношении женщин, которые протестуют против них…
Они удалились достаточно далеко, и мисс Панкхёрст уже не было слышно. Женщины шли по узкой тенистой дороге. Солнце над ними бросало косые лучи через листья, изображая филигранный узор на сухой земле.
– Как дела у Джорджа? – спросила Фрэнсис. – С того самого вечера мы ничего о нем не знаем.
– Он закончил с очень хорошими оценками, – сказала Элис, – и сейчас готовится к вступительным экзаменам в Сандхёрст. Надеется на стипендию, так как не хочет больше принимать деньги от своего отца.
Речь шла о военной академии в Сандхёрсте. Фрэнсис кивнула.
– У него все получится. Он живет сейчас у вас?
– Да. Временно. – Элис смерила Фрэнсис красноречивым взглядом. – А вы? Что вы делаете в Лондоне?
– Я живу у сестры моего отца. Еще с июня. Я ожидала от Лондона чего-то выдающегося, но до сих пор лишь страдала от жары и тосковала по дому.
– Почему бы вам не присоединиться к нам? – спросила Элис напрямик. – Вы ведь за право голоса для женщин?
Не дожидаясь ответа, она порылась в сумке и достала ручку и блокнот. Что-то неразборчиво написала, оторвала листок и протянула его Фрэнсис.