Дом стрелы
Шрифт:
– На танцы? – воскликнул он.
Ано поднял руку.
– Пожалуйста, мосье Фробишер, позвольте ответить мадемуазель.
– Без всяких колебаний, – подтвердила Бетти. – Жизнь в доме должна была протекать абсолютно нормально. Хотя она никогда не признавала, что опасна больна, но, по-моему, в глубине души подозревала это, и ее не следовало тревожить.
– Например, отказом от похода на танцы, о котором ей было известно? – осведомился Ано. – Да, мадемуазель, я вас понимаю. – Он обернулся к Джиму Фробишеру и добавил с улыбкой: – Очевидно, вы этого не знали, мосье Фробишер, как и наш друг Борис Ваберский. Иначе
– Его не было в городе, – ответила Бетти. – Двадцать пятого числа он уехал ловить форель в деревню на реке Уш и вернулся только утром двадцать восьмого.
– Ну и тип! – усмехнулся Ано. – Будем надеяться, что его сачок для форели был лучше того, который он приготовил в такой спешке для мадемуазель Харлоу. В противном случае его улову было бы трудно позавидовать.
Эти слова вызвали подобие улыбки на губах Бетти.
– Итак, мадемуазель, вы пошли танцевать, – продолжал детектив. – Куда?
– В дом мосье де Пуйяка на бульваре Тьера. [18]
– И в котором часу?
– Я ушла из дому без пяти девять.
– Вы в этом уверены?
– Вполне.
– Вы видели мадам Харлоу перед уходом?
– Да. Я зашла к ней в комнату. Она обедала в постели, как делала часто. Я надела для танцев новое платье, которое купила прошлой зимой в Монте-Карло, и хотела показать ей, как я, в нем выгляжу.
– Мадам была одна?
– Нет, с сиделкой.
– Мне это было известно, мадемуазель, – хитро улыбнулся Ано. – И я расставил для вас маленькую ловушку. У меня при себе показания сиделки, Жанны Воден. – Он вынул из кармана лист бумага с отпечатанным текстом. – Магистрат вызвал ее и допросил.
18
Тьер Адольф (1797–1877) – французский государственный деятель и историк; в 1871–1873 годах президент Франции
– Я этого не знала, – сказала Бетти. – В день похорон Жанна вернулась к себе домой. С тех пор я ее не видела. – Она одобрительно улыбнулась. – Не хотела бы я иметь секреты от вас, мосье Ано. Едва ли мне удалось бы что-то от вас скрыть.
Ано просиял, как мальчишка. Джима покоробило то, что он падок на столь грубую лесть.
– Вы очень умны, мадемуазель! – воскликнул детектив. – В конце концов, Ано только один. – Он горделиво выпятил грудь. – Но оставим любезности. Вот что заявила сестра. – Ано начал читать показания: – «Мадемуазель зашла в спальню показать мадам серебристое платье и туфли. Она поправила подушки и проследила, чтобы у мадам была ее любимая книга, а рядом с кроватью стояло питье. Потом она пожелала ей доброй ночи и вышла. Как только дверь закрылась, мадам сказала мне…» – Ано оборвал фразу. – Это не имеет значения.
– В самом деле, мосье? – Бетти склонилась вперед; ее бледные щеки слегка порозовели.
– Да. – Ано сложил лист вдвое.
– И все же что мадам сказала обо мне, когда дверь закрылась? – настаивала Бетти. – Говорите, мосье! Я имею право знать. – И она протянула руку за бумагой.
– Убедитесь сами,
Детектив с улыбкой протянул бумагу Бетти. Она быстро просмотрела текст, как будто сомневалась, что Ано прочитал ей то, что там написано, и опасалась того, что могла сказать о ней миссис Харлоу после ее ухода. Когда девушка вернула лист Ано, ее поведение изменилось.
– Благодарю вас, – сказала она, сердито блеснув глазами.
Джим сочувствовал ей. Ано солгал насчет ловушки. Не было никаких причин, по которым Бетти могла не хотеть признаться, что она видела миссис Харлоу в присутствии сиделки и пожелала ей доброй ночи перед уходом на вечеринку. Но минуту спустя он расставил настоящую ловушку, и девушка в нее попалась. Ано вынудил ее обнаружить страх перед тем, что могла сказать о ней миссис Харлоу.
– Вам должно быть известно, мосье Ано, – холодно объяснила Бетти, – что женщины не всегда великодушны друг к другу и не всегда представляют возможные последствия своих обидных слов. Насколько я знаю, Жанна Боден и я были добрыми друзьями, но ни в чем нельзя быть уверенным до конца. Поэтому, когда вы внезапно прервали чтение, я захотела услышать ее показания до конца.
– Действительно, – вмешался Джим. – Это выглядело так, будто сиделка добавила какое-то неприятное замечание, которое было невозможно доказать или опровергнуть.
– Это недоразумение, мадемуазель, – виновато заговорил Ано. – Мы позаботимся, чтобы больше их не возникало. – Он снова посмотрел на показания сиделки. – Здесь сказано, что вы проверили наличие у мадам ее любимой книги и напитка возле кровати. Это правда?
– Да, мосье.
– Что это был за напиток?
– Стакан лимонада.
– Насколько я понимаю, он стоял на столике у кровати каждую ночь?
– Да.
– И в него никогда не добавляли снотворное?
– Никогда, – ответила Бетти. – Если миссис Харлоу не спалось, сиделка давала ей таблетку опиума и изредка делала укол морфия.
– Но в ту ночь этого не произошло?
– Насколько я знаю, нет. А если и произошло, то после моего ухода.
– Отлично. – Ано спрятал бумагу в карман. – Тогда с этим покончено. Итак, вы ушли из дому без пяти девять, оставив мадам в постели в обычном состоянии?
– Да.
– Перейдем к вашей вечеринке, мадемуазель. До возвращения домой вы находились в доме мосье де Пуйяка?
– Да.
– Вы помните, с кем вы танцевали? В случае необходимости вы могли бы предоставить мне список ваших партнеров?
Бетти встала, подошла к письменному столу и села перед ним. Придвинув к себе лист бумаги, она взяла карандаш и написала перечень имен, время от времени делая паузы и поднося к губам тупой конец карандаша.
– Думаю, это все. – Бетти протянула список Ано, и он положил его в карман.
– Благодарю вас! – Детектив выглядел довольным. Хотя его вопросы следовали один за другим, Джиму казалось, что он получал именно те ответы, которых ожидал. У него был вид человека, скорее выполняющего неизбежную формальность, чем скрупулезно проводящего расследование. – В котором часу, мадемуазель, вы вернулись домой?