Дом судьи
Шрифт:
Он пошарил рукой в кармане, но папиросы не нащупал; Мегрэ протянул ему пачку, купленную специально на этот случай.
— Сядьте, Форлакруа.
— Правда, что судья сознался?
— В чем?
— Вы прекрасно знаете, о чем я говорю.
— Он сознался в старом преступлении. Когда-то в Версале он застал вашу мать с мужчиной и убил его.
— Ого!
— Скажите, Форлакруа…
Молчание. Тяжелый взгляд Мегрэ.
— Вы дружны с Марселем Эро?
Снова молчание. Мэр по привычке поставил на столе у Мегрэ бутылку с вином, и комиссар
— И что из этого?
— Ничего. Во всяком случае, ничего особенного. Вы примерно одних лет. Он тоже сборщик мидий. Вы, наверное, встречали его в море, на танцах, еще где-нибудь. Я говорю о времени, когда он еще не лазил к вашей сестре в окно.
— Да, мы дружили.
— Вы живете один, так ведь? Довольно необычная для вашего возраста привычка к одиночеству. Дом у вас довольно большой…
— Ко мне каждый день приходит женщина и все прибирает.
— Знаю. А еда? Не станете же вы утверждать, что готовите сами?
Помрачнев, Альбер Форлакруа спрашивал себя, куда гнет комиссар.
— Иногда бывает. Я не чревоугодник. Кусок ветчины, яйца… Перед едой — сотня устриц. Иногда хожу поесть в гостиницу «Порт».
— Странно.
— Что странно?
— Да ничего… Вы! Живете в Эгюийоне, словно в глуши какой-то. Вам никогда не приходило в голову жениться?
— Нет.
— А вашему другу Эро?
— Он мне не друг.
— Больше не друг, это верно. Вы ведь поссорились, когда пошли слухи, что он иногда ночует у вашей сестры?
Тревога Форлакруа стала отчетливо заметна. Вначале, несмотря на злость, он не придавал особого значения вопросам Мегрэ. Теперь он вдруг почувствовал себя так, словно его опутали сетью. К чему подбирается комиссар? Мегрэ налил ему вина, подтолкнул в его сторону пачку папирос.
— Выпейте. Закурите. Осталось совсем недолго.
И Форлакруа решился — это было видно по его лицу.
— Больше ничего не скажу! Отвечать на вопросы не буду.
Мегрэ покружил по комнате, немного постоял, созерцая бюст Республики.
— Вы не голодны?
— Нет.
— Обедали? Я, например, голоден как волк, и если бы принесли несколько картофелин…
Ну, конечно! Конечно! Дрожи, милый, дрожи! Понятное дело, ты хладнокровен…
— В сущности, вы с Эро вроде двух деревенских петушков. Все девушки должны бегать за вами.
— Я девушками не интересуюсь.
— А вот Эро интересуется. И ему даже случается делать им детей. Узнав, что он любовник вашей сестры, вы, должно быть, возмутились. Не понимаю, как вам удалось не натворить еще чего-нибудь.
— Мы дрались.
— Видимо, неоднократно? Он ведь продолжал свое. Это довольно неприятно. Впрочем, я плохо его знаю. Вот вы знаете его лучше — не кажется ли вам, что Марсель и в самом деле искренне любит вашу сестру?
— Не знаю.
— Во всяком случае, некоторые так думают. Утверждают, что он собирался на ней жениться и даже договорился с судьей. Тогда уж вы, наверное, помирились бы, да? Он стал бы вашим зятем. Жаль, что он убежал: это говорит не в его пользу. Сознаюсь, у меня есть постановление на его арест. Если он невиновен, то почему так внезапно исчез и укрылся на болотах?
Папиросы следовали одна за другой. Порой на дороге слышались тяжелые шаги: люди шли посидеть в кафе «Порт». А «карусель» продолжалась. Время от времени, стоя лицом к стене, Мегрэ позволял себе выглядеть обескураженным. Ему доводилось проводить часы лицом к лицу с изворотливыми хитрецами, которые за словом в карман не лезли. Самый знаменитый его допрос на набережной дез Орфевр длился двадцать семь часов; он и двое его инспекторов сменяли друг друга, не давая подозреваемому ни минуты передышки. Но никогда еще, пожалуй, ему не приходилось сталкиваться с таким инертным, непробиваемым человеком, как Альбер Форлакруа.
— Марсель, кажется, единственный ребенок? И мать его вдова? Есть у нее хоть какие-нибудь сбережения? Спрашиваю потому, что если его признают виновным, жить этой бедной женщине…
— За нее не беспокойтесь. Она богаче большинства жителей Эгюийона.
— Тем лучше! А то, чем больше я думаю… Постойте! Хотите, между нами, я расскажу, как все происходило? Только подождите минутку, я позвоню. Чуть было не забыл, а дело важное. Алло!.. Мадемуазель? Да, это я… За мной конфеты… Нет, верно, вы предпочитаете засахаренные каштаны. Короче, мой долг растет. Отдел закрыт — знаю. Дайте мне, пожалуйста, Нант… Да, опербригаду… Благодарю вас.
Вперед! Не упускать ниточку! На Форлакруа нужно давить, не давая ему опомниться.
— Сперва он хотел только поразвлечься, что в его возрасте вполне понятно. Его очень интриговало, что ваша сестра не такая, как все. Потом он влюбился. Стал подумывать о женитьбе. Он вам об этом не говорил?
— Мы не разговаривали.
— Да, я и забыл. Но раз он встретился с вашим отцом, он мог поговорить и с вами, сказать, что все не так, как вы думаете, что у него серьезные намерения… Наконец-то! Но если вы утверждаете, что он этого не сделал… Алло… Да, говорит Мегрэ… Послушайте, я хотел бы попросить вас об одной услуге… Нет ли у вас адреса служанки доктора Жанена? Отлично! Дело вот в чем… Правда, это не совсем по правилам… Нужно бы, чтобы она согласилась по своей воле, иначе завтра за ней приедет судебный следователь… Я хотел бы, чтобы вы доставили ее ко мне… Да, сегодня ночью… Да тут всего километров двадцать… Куда? Я буду, скорее всего, в мэрии… Нет, ей ничего не говорите… Спасибо!
Мегрэ положил трубку и заговорил с самым сердечным видом.
— Прошу прощения… Формальность, о которой я забыл… Предположим, что жандармы с минуты на минуту задержат Эро. Должны же его найти! Какого черта! Ведь болота — не пустыня. Так вот, я подхожу к своей мысли. Марсель готов жениться. Мать отговаривает его от женитьбы на ненормальной девушке. Он, несмотря на любовь, тоже немного беспокоится…
В комнате стало жарко, печь гудела. Но от жары ли на лбу у Форлакруа выступили капельки пота?